Алексей Макеев - Фабрика отклонений

На лице женщины читалась неподдельная тревога, и Гуров ее понял. Муж пьет, не работает, толку по дому почти никакого, живут даже не просто скромно, а очень бедненько. Но вот что-то заставляет ее переживать за мужа.

Сколько таких вот женщин прошло перед Львом Ивановичем за время его службы!.. Тихие, уставшие, но у них есть муж, какой бы он ни был. Для кого-то это все-таки мужик в доме, другие говорят, что даже кошку и ту ногой за порог не выгонишь.

Вообще-то, если лет двадцать прожить с человеком в одном доме, то он обязательно станет родным, пусть и мерзавец. Горько с ним, но и жалко его. Ведь когда-то давным-давно, в счастливые времена молодости, сразу после свадьбы он был не таким, каков сейчас. В душе у русской бабы так много всякого да разного, что не стоит и пытаться понять ее.

– Ваш муж ведь пропал, – напомнил Гуров. – Вы хотите, чтобы полиция начала розыски? Разумеется. Вот и считайте, что мы уже это делаем.

Лев Иванович не успел задать и пары вопросов о личности исчезнувшего Лыжина, как зазвонил мобильник. Извинившись, он вытащил телефон, поднялся и вышел в другую комнату.

– Лев Иванович! – бурно заговорил Крячко. – Жуть-то какая у нас творится. На городской свалке нашлись голова и рука! Видимо, рук было две, но собаки, заразы, утащили одну.

– Стоп-стоп, Стас! – прикрывая трубку рукой, заговорил Гуров. – Ты чего как курсант-первогодок на практике? Короче давай!

– А ты где? Посторонние рядом?

– На квартире вместе с участковым. У него тут муж у одной женщины пропал три дня назад. Сильно пьющий.

– Понял. Тогда так. Утром мусоровозы привезли на городскую свалку бытовые отходы из жилого сектора. В одной из куч оказались пластиковые мешки, обмотанные скотчем. В них находились человеческая мужская голова и предположительно отрубленные кисти рук. Пакеты распотрошили местные собаки и устроили драку. Бомжи, обитающие на свалке, перепугались, подняли шум. В полицию позвонил тамошний бульдозерист.

– Ты сейчас там?

– Там, – странным голосом ответил Крячко. – С экспертами. Стою вот и любуюсь.

– А это что за стрельба? – Гуров насторожился, услышав характерные резкие хлопки.

– А это опер с помощником дежурного и водителем охотятся. В смысле, стреляют в собак, чтобы вторую руку отнять. Одну удалось отобрать, а другую эти твари утащили в самый дальний конец свалки. Все, несут уже. Водилу вырвало. Ф-фу!

– Ты там обстановку не нагнетай. Состояние останков?

– Скверное. Отпечатки с пальчиков, наверное, снять получится. А вот лицо собаки успели попортить.

– Стас!.. – Гуров покосился в сторону кухни, пытаясь сообразить, как задать вопрос, чтобы Лыжина не начала паниковать, даже услышав обрывки их разговора. – Опиши-ка растительность.

– Где? На лице? – не понял Крячко.

– Выше.

– Волосы, что ли? Понял, говорить не можешь. Давно не стрижен, да и слиплись они за все это время…

– Достаточно! – Гуров облегченно выдохнул. – Все, занимайся там, поторопи с результатами.

– Не тот? – догадался Крячко, имея в виду вопросы Гурова.

– Нет.

Лев Иванович вернулся на кухню. Женщина посмотрела на его лицо и сразу успокоилась.

– Вот что, Осипов, – Гуров похлопал участкового по плечу. – Вы тут займитесь гражданкой Лыжиной, опросите как следует, помогите обзвонить больницы, сделайте все, что там еще у вас положено. Потом отвезите женщину в отдел, чтобы она заявление о пропаже написала. Я уверен, что найдется непутевый Игорь Сергеевич. Как только появится, так вы его, Вера Ивановна, скалкой вдоль спины, чтобы нервы вам не мотал и нас не отвлекал от поиска преступников.

– Я его, паразита!.. – Женщина потрясла крепким кулаком, потом сникла и уже тихим тоскливым голосом добавила: – Только бы живым нашелся. Чего уж скалкой. Чай, не чужой. Столько лет прожили!..

Сыщики встретились через час в управлении внутренних дел и сразу отправились в столовую. Крячко за обе щеки уминал весьма солидный обед и рассказывал, как он надавил на экспертов и пригрозил министерскими санкциями. По его словам, сегодня никто из экспертов домой не уйдет, пока не выдадут результатов по дактилоскопии, физическим характеристикам останков, найденных на свалке, и сравнению их с параметрами самого трупа. Никаких признаков брезгливости, а следовательно, и пропажи аппетита Станислав не демонстрировал.

– Двое участковых мне отзвонились, сообщили, что с утра уже начали прочесывание лесных массивов и пустырей, – продолжал докладывать Крячко. – Так что по этой линии процесс пошел. По организациям, зданиям и сооружениям тоже работать начали, но это так, на всякий случай. В этот вариант я не верю.

– А в то, что найденные останки принадлежат нашему трупу?

– А фиг его знает. – Крячко пожал широкими плечами. – Не останавливать же процесс прочесывания. А вдруг не совпадет? Тогда людей уже не поднимешь. Нет уж, пусть каждый своим делом занимается, а крикнуть «стоп» мы всегда успеем. Глядишь, еще какая польза от прочесывания будет. Помнишь, как в восемьдесят втором году, когда Брежнев умер?

– Как мы по половине отделов сутками дежурили, контролировали по вечерам закрытие ресторанов и пивных?

– Ага. – Крячко усмехнулся. – Я уж не берусь судить, чего они там наверху боялись. Может, массовых волнений, государственного переворота, мятежа, прихода к власти военной хунты. Но мы все равно кое-какую пользу с того так называемого усиления поимели. Пятьдесят процентов личного состава отдела на работе, а чем заняться? Все бумаги еще вчера во время бдения дописали. Вот и айда по притонам и другим злачным местам. Я помню, что мы тогда за неделю вычистили столько точек, сколько за год не делали. Только тех, кто в розыске и в бегах с «химии» находился, помнится, человек десять выявили. А уж вещи, которые проходили по делам!..

– Умеешь ты, Стас, из всего извлекать пользу. – Гуров улыбнулся. – Как тебя ни поверни, а отовсюду оптимизм так и лезет.

– Это потому, что я жизнелюб! – Крячко наставительно поднял указательный палец. – А жизнь любить надо всякой. Иначе она тебя в самый неподходящий момент так шарахнет, что мало не покажется.

У Гурова зазвонил мобильник. Крячко сразу замер со стаканом чая в руке и уставился на напарника. Лев Иванович успел подумать, что у Станислава какое-то особое чутье на звонки. Он почти не ошибается в том, чего ждать от того или иного вызова. Они могут часами ждать вместе важного звонка. Станислав не будет реагировать на посторонние сигналы до тех пор, пока не прорежется нужный человек с важной информацией. Тут Крячко сразу насторожится, как будто уже знает, что это и есть тот самый звонок. Вот и сейчас он замер, глядя на Льва Ивановича серьезно и настороженно. Интересно, угадал или нет?