Татьяна Коган - Мир, где все наоборот

– Нет, я хотел обсудить твою амнезию. Тебе, наверное, нужны объяснения. Нам с Максом есть что рассказать. Нужно встретиться.

– Согласен.

Джек переложил телефон в левую руку, а правую несколько раз сжал в кулак и повращал, чтобы снять напряжение в кисти.

– Сегодня, завтра?

Кирилл кивнул, как будто собеседник мог его увидеть.

– Завтра, в два часа дня, в центре. Записывай адрес. Это кафе. Я буду там.

Джек не успел ответить, товарищ положил трубку. Что ж, по крайней мере, он вышел на связь, уже хорошо. Дальнейшее – дело техники. Глеб сейчас очень уязвим и готов впитывать любую информацию. Нужно скормить ему правильные факты, чтобы он перестал дергаться, как загнанный зверь. А там, глядишь, и доверие появится. Изучать человека, который тебе доверяет, куда как проще.

По дороге домой Джек размышлял, стоит ли звонить Максу. Пришел к выводу, что стоит. Глеб с ним уже худо-бедно «знаком» и в его присутствии будет чувствовать себя комфортнее, нежели в обществе очередной темной лошадки. Кроме того, не хотелось скандалить с Максом в случае, если тот узнает, что встреча состоялась без его участия.

Максим подъехал вечером, возбужденный и злой. Зашел в гостиную и первым делом достал из бара бутылку водки, налил полстакана и выпил залпом. Расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону, хрустнув позвонками, и грузно плюхнулся в кресло.

– Здорово, старик. Трудный день.

Джек вытащил из холодильника банку с маринованными огурцами и поставил ее на столик рядом с бутылкой водки.

– Проблемы на работе? – спросил он, выкладывая огурцы на тарелку.

– Да не то слово! – гаркнул Макс. – Все взбесились! Проверки чуть не каждый день. То налоговая, то пожарники, то трудовая инспекция! Только успеваю хвосты подчищать да бабло отстегивать. Что за хрень происходит, не пойму. Как сглазили. За шесть лет – впервые такая облава.

– За шесть лет – первый раз? Многие о таком и не мечтают. Хотя понимаю, тебя это не утешит. Я могу чем-то помочь? – Джек налил себе бренди, гостю – водки и протянул бокал.

– Да чем тут поможешь! – ноздри Макса раздувались от еле сдерживаемой ярости. – Я сегодня чуть морду не набил одному инспектору, чтоб он сдох, сука.

– Сочувствую. Может, я тебя зря оторвал? Разбирайся со своим бизнесом, а я один попробую с Глебом справиться.

– Бизнес бизнесом, а друзей ни за какие деньги не купишь. – Макс выпил, закусил и продолжил уже спокойнее: – Так что справляться будем вместе. Что ты предлагаешь? Рассказать ему правду?

Джек пожал плечами:

– Что-то рассказать определенно нужно. Возможно, даже часть правды. Но никак не всю. Неизвестно, как Глеб поведет себя, узнав про свое прошлое. Ты же помнишь, в каком он был состоянии и что собирался сделать. Нет гарантии, что это не повторится.

На самом деле психотерапевт Кравцов отлично понимал, что даже если Глебу преподнести его биографию в самых черных красках, у него не возникнет позывов к суициду. Отсутствие событий, наполнявших переживаниями его жизнь, не позволит ему принять услышанную трагедию как свою личную. Это будет всего лишь страшная история, второсортный романчик, написанный неизвестным автором. На эмоциональном уровне Глеб останется спокоен. Ибо все его чувства питаются настоящим.

Объяснять эти нюансы Максу Джек не собирался. Чего доброго, вывалит Глебу все как на духу, испортив тем самым чистоту эксперимента. Память подопытного должна восстановиться самостоятельно, без посторонней помощи и подсказок. Чем меньше фактов из прошлого Глеб узнает, тем лучше для него, Джека. В конце концов, врач должен выяснить, насколько длительными окажутся последствия вмешательства в психику пациента.

– Меня бесит вся эта ситуация. – Макс вертел в руках пустой стакан, сосредоточенно всматриваясь в граненое стекло. – На хрена ты не отказал Глебу, скажи?

– Мы говорили об это много раз, – невозмутимо ответил Джек. – Ты же сам все понимаешь.

– Понимаю. Только от этого мне ни хрена не легче, – вздохнул мужчина. – Лизка-то в курсе?

– О предстоящей встрече? Нет, я ей не сообщал.

– А чего так? Вы, кажись, здорово сблизились, – в голосе Макса сквозил неприкрытый сарказм. – Вон что провернули вдвоем. Как тебе с ней в паре работалось? Нормалек?

Джек пригубил спиртное, скрывая усмешку. Товарищ питал к Елизавете болезненную привязанность, немудрено, что в свете недавних событий его чувства обострились. И прежде случались моменты, когда Макс демонстрировал в компании свое право на подругу. Больше в шутку, конечно. Ибо понимал, что друзья ему не соперники. Да и Елизавета, хоть и тешила его самолюбие и привечала больше остальных, настоящих вольностей ему не позволяла. Впервые в глазах Макса полыхала неподдельная, тяжелая ревность. Джек постарался придать своему голосу убедительную дружелюбность.

– Планировалось работать не в паре, а в тройке, если ты помнишь. Однако кое-кто решил перекроить сценарий. Что, собственно, и привело к плачевным последствиям, кои мы сейчас имеем.

Макс вздохнул и помолчал, борясь с внутренним противоречием. Действительно, зачем ему Кравцова подначивать? Тот правильно говорит. Разумно. И все-таки Лизка стала по-другому относиться к доктору Джекилу. Макс чувствовал это инстинктивно – никаких доказательств у него не было. Он любил эту женщину слишком долго, чтобы научиться улавливать малейшие перепады ее настроения. И то, что он улавливал в данную минуту, даже находясь на расстоянии, – очень ему не нравилось. Макс не звонил Лизе уже довольно давно – выдерживал характер, хотя и понимал, что его обиды ей до одного места.

Тогда, на даче, она проявила слабость, чем Макс воспользовался по полной программе. Имел право. Потому что негодовал на Лизкино предательство – а как иначе назвать ее равнодушие к дикой идее лишить Глеба памяти? Да, Макс имел право выплеснуть свою агрессию. Лиза понимала это и извинилась сполна. Он наивно полагал, что в их отношениях произошел долгожданный перелом; что теперь они на равных, как ему всегда мечталось, и дальнейшее общение продолжится в новом русле. Он поторопился с выводами. Подруга не изменилась. Всего лишь сделала исключение из правил и тут же вернулась в рамки игры, так раздражавшей Макса. Как будто не живой человек, а машина – прет вперед без тормозов, не обращая внимания на тех, кто попадает под колеса. Макс понимал, что еще со школы приписывал Лизе несуществующие душевные качества, создавал в воображении привлекательный, но нереальный образ и медитировал на него. Этот самообман его устраивал, пока Лиза не совершала чрезмерно противоречащих ее образу телодвижений. Но два последних месяца заставили Макса посмотреть на подругу более трезвым взглядом. И увиденное не слишком его обрадовало.