Неле Нойхаус - Злой волк

«Постоянно исчезают маленькие девочки, и их больше не находят. Было бы жаль лишиться такой маленькой сладкой крошки только потому, что ее мама сует свой нос в дела, которые ее не касаются».

В приложении была фотография, на которой были изображены она и Лилли с собаками у одного из огороженных выгонов в Биркенхофе. Изображение было не очень резким, как будто съемка производилась на большом расстоянии. Пия пару секунд тупо смотрела на строчки. Только постепенно она начала понимать, что означает это сообщение, и у нее по телу побежали мурашки. Это была недвусмысленная угроза! Они сочли Лилли ее дочерью и угрожали что-то сделать с ней, если Пия не прекратит это… Да, что она должна прекратить? В какие дела она сует нос?

– Только не обижайся, я всего лишь сделал тебе комплимент, – сказал Кай. – У тебя действительно потрясающая…

– Подойди, пожалуйста, сюда и посмотри, – перебила Пия своего коллегу.

– Что там? – Он подошел к ней. – Почему ты так побледнела?

– Вот, смотри! – Пия отъехала на стуле чуть назад, схватила свою сумку и выудила из нее мобильный телефон. У нее возникло какое-то ощущение неловкости в желудке, руки сильно дрожали. Ей надо немедленно позвонить Кристофу и его предупредить! Он не должен ни на миллисекунду упускать Лилли из виду!

– Это серьезная угроза, – подтвердил Кай и озабоченно наморщил лоб. – MaxMurks@hotmail.com – совершенно очевидно, что это ложный адрес. Это нужно показать шефу.

Через некоторое время вокруг письменного стола Пии с серьезными лицами стояли Боденштайн, Кристиан, Джем и Катрин. Пия созвонилась с Кристофом, который сразу понял всю серьезность положения и заверил ее, что он будет следить за Лилли и внушит ей, что она должна все время находиться рядом с ним.

– Ты, видимо, кому-то серьезно перешла дорогу, – сказал Джем.

– Да, но кому же? – Пия все еще была вне себя. Кто-то знал, где она живет, и сфотографировал ее и Лилли! Мысль о том, что кто-то бродит вокруг ее дома, пробудила страхи, засевшие глубоко внутри и давно забытые. – Я этого не понимаю! Мы ведь вообще ничего не знаем!

– Очевидно, да, – согласился Боденштайн и внимательно посмотрел на нее. – Вспомни, с кем и о чем ты говорила?

Пия проглотила слюну. Не рассказывать же ей коллегам о том, что она говорила вчера вечером с Бенке об Эрике Лессинге. Могла ли прийти угроза с этой стороны? Может быть, за этим скрывается Франк? Ее взгляд встретился с глазами Кристиана, который едва заметно покачал головой.

– Мы сейчас придем, – сказал Боденштайн. – Ты не можешь сделать больше, чем ты уже сделала, Пия. Кай должен проинформировать коллег в Кёнигштайне, а Кристоф немедленно сообщить им, если заметит что-то подозрительное.

Пия кивнула. Это ничуть не успокоило ее, но шеф был прав. В данный момент она ничего больше не могла сделать.

Природа оказалась милостива и подарила ее свекру к восьмидесятилетию синее, как кобальт, небо с белоснежными кучевыми облаками. Ничто не препятствовало приему и празднеству на открытом воздухе.

Эмма, сушившая волосы феном, через окно в ванной комнате смотрела вниз, в сад. Гельмут Грассер и его прилежные помощники еще накануне установили трибуну, стулья, высокие столы и маленькую сцену для представлений. Сегодня утром они смонтировали систему звукоусиления и произвели настройку звука. Внизу царила нервная суета. Джазовый ансамбль, который был приглашен в качестве подарка юбиляру от Ники, Сары, Ральфа и Корины, играл уже целый час, репетировал и хор «солнечных детей». На этом музыкальном фоне у Эммы произошло суровое сражение с дочерью, которая руками и ногами была против платьица в розовую клетку с белым воротником, которое вообще-то любила. Терпение и строгость не дали результата, никакие аргументы не могли убедить ребенка, Луиза упрямо настаивала на том, чтобы надеть джинсы и белую футболку с длинными рукавами. Девочка упрямилась все больше и больше, пока в конце концов не разразилась пронзительным истерическим криком, который не смогла заглушить даже джазовая музыка. Однако Эмма не уступала и надела на орущего ребенка платье. Теперь Луиза сидела в своей комнате и дулась, а Эмма, воспользовавшись возможностью, быстро приняла душ и вымыла голову.

Было уже пора идти вниз. Сервисная служба по обслуживанию приемов доставила канапе, различные закуски, бокалы, посуду, приборы и напитки для приема. Обед для узкого круга приглашенных гостей готовился на домашней кухне. Обслуживающий персонал, который Корина также заказала через сервисную службу, уже стоял, скучая, в ожидании начала торжества. Оставалось, правда, еще минут сорок пять до прихода первых официальных гостей, но Рената и Йозеф хотели еще до этого поднять бокалы со «своими» детьми за юбиляра и за встречу.

Эмма глубоко вздохнула и пожелала себе терпения, которое поможет ей выдержать до вечера предстоящее мероприятие. Раньше она любила подобные праздники, но сегодня боялась встречи с Флорианом, и вообще у нее не было настроения для болтовни с гостями, к которым она была абсолютно равнодушна. Она пошла в спальню и втиснулась в лимонно-желтое платье для беременных, единственный предмет одежды из ее гардероба, который ей еще годился, хотя уже постепенно становился узковатым. Зазвонил телефон. Рената!

– Эмма, где ты? В основном все уже пришли, нет только Флориана, тебя и Луизы…

– Мы уже идем, – перебила Эмма свекровь. – Через пять минут мы будем внизу.

Она положила трубку, взглянула в зеркало и пошла через коридор в детскую комнату. Пусто! Это просто невыносимый ребенок! В гостиной ее тоже не было. Эмма прошла в кухню.

– Луиза! Луиза! Мы должны идти! Звонила бабушка и… – Слова застряли у нее в горле. Она закрыла рот руками и в шоке смотрела на свою маленькую дочку. Луиза сидела посреди кухни на полу в одних трусиках и с кухонными ножницами в руке. Прекрасные светлые волосы, которые она еще вчера вымыла, валялись вокруг нее на полу.

– Боже мой, Луиза! Что ты сделала? – прошептала Эмма растерянно.

Луиза всхлипнула и отшвырнула от себя ножницы, которые с бряцаньем полетели под стол. Всхлипывание перешло в отчаянный рев. Эмма присела на корточки. Она протянула руку и провела по колючим вихрам на голове Луизы, которые торчали во все стороны. Девочка сначала отпрянула назад и отвела взгляд, но потом бросилась в объятия Эммы. Ее тело сотрясалось от сильных рыданий, слезы катились водопадом по ее личику.

– Зачем ты отрезала свои прекрасные волосы? – спросила тихо Эмма, покачивая девочку в своих руках и прижавшись щекой к ее головке. Это произошло не из-за плохого настроения, не из-за протеста или гнева. У нее разрывалось сердце, когда она видела своего ребенка таким несчастным и перепуганным и понимала, что ничем не может ему помочь. – Скажи же мне, зачем ты это сделала, моя дорогая?