Неле Нойхаус - Злой волк

– Входите.

Гость сразу вызвал в нем антипатию, но это не имело значения. Он не мог выбирать себе клиентуру, потому что его адрес не значился ни в одном бизнес-каталоге, веб-сайта у него тоже не было. Правда, вознаграждение, которое он получал за свои услуги, как и прежде, имело границы, и об этом было известно в соответствующих кругах. Со своей судимостью и все еще не истекшим испытательным сроком он опасался вляпаться в какую-нибудь историю, которая опять могла бы привести его за решетку. «Сарафанное радио» обеспечивало ему в качестве клиентов владельцев пивнушек и закусочных, не соблюдавших ведомственных предписаний, отчаявшихся пенсионеров, обманутых в «кофейных поездках» [2] Кофейные поездки ( нем. Kaffeefahrt) – завуалированное название поездок на автобусе или теплоходе с целью рекламной акции, участниками которых, как правило, становятся пенсионеры, которых привлекает дешевая на первый взгляд поездка с предлагаемым кофе и тортом или обедом. и при сделках «на дому» [3] Сделка «на дому» – одноразовая сделка или сделка по договору о купле-продаже с приходящими в квартиры или дома продавцами или торговыми агентами, а также с частными лицами. , безработных и мигрантов, которые не понимали сложную систему немецкой бюрократии, и молодых людей, которые, соблазнившись жизнью в кредит, рано попадали в капканы долгов. Тот, кто просил его о помощи, знал, что он работает только за наличные деньги.

Он быстро отвык от сочувствия, которое вначале испытывал к своим клиентам. Он был не Робин Гуд, а наемник. За наличные деньги, получаемые авансом, он, сидя в своем вагончике за столом из резопала, заполнял ведомственные бланки, переводил запутанный канцелярский язык на понятный немецкий, давал юридические консультации по всем жизненным ситуациям и таким образом зарабатывал на хлеб.

– В чем суть дела? – спросил он посетителя, который оценивающим взглядом фиксировал очевидные признаки бедности, и это, казалось, вселяло в него уверенность.

– Господи, какая же здесь внутри жара! У вас есть пиво или стакан воды?

– Нет. – Он даже не старался быть любезным.

Время столов для переговоров из шпона красного дерева в помещениях с кондиционером, подносов с бутылочками воды или сока и перевернутыми бокалами окончательно прошло.

Толстяк, сопя, вытащил из внутреннего кармана засаленного кожаного жилета пару скрученных листов бумаги и протянул ему. Листы экологически чистой бумаги с плотно напечатанным текстом. Финансовое ведомство.

Он развернул влажные от пота листы, разгладил их и пробежал глазами.

– Триста, – сказал он, не поднимая взгляда. Скрученные наличные деньги в карманах брюк всегда были нечестно заработанными деньгами. Вспотевший толстяк мог себе позволить заплатить больше, чем предполагалось обычным тарифом, по которому он брал с пенсионеров и безработных.

– Сколько? – запротестовал новый клиент, как он и предполагал. – За эти бумажки?

– Если вы найдете кого-то, кто это сделает на более выгодных условиях, – пожалуйста.

Толстяк пробормотал что-то невнятное, затем неохотно отсчитал три зеленые купюры и положил их на стол.

– Могу я получить хотя бы квитанцию?

– Разумеется. Моя секретарша выпишет вам квитанцию и передаст вашему шоферу, – ответил он с сарказмом. – А пока присядьте. Мне нужны некоторые ваши данные.

На Базелер платц перед мостом Фриденсбрюкке образовалась пробка. Вот уже несколько недель, как город превратился в огромную, проклинаемую всеми строительную площадку.

Ханна была раздосадована тем, что, направляясь в Заксенхаузен, не подумала об этом заранее и поехала в центр, вместо того чтобы выбрать маршрут через Франкфуртер-Кройц и Нидеррад. Пока Ханна как черепаха ползла по мосту через Майн позади развалюхи-фургона c литовскими номерами, мысли ее кружились вокруг неутешительной беседы с Норманом сегодняшним утром. Она все еще была крайне раздражена этой глупостью и его ложью. Ей действительно было тяжело увольнять его до истечения трудового договора после одиннадцати лет совместной работы, но он не оставил ей выбора. Перед тем как, задыхаясь от ярости, удалиться, он мерзко обругал ее, осыпая страшными угрозами.

Зажужжал смартфон Ханны. Ее ассистентка прислала ей сообщение с пометкой «катастрофа!!!», в котором вместо текста была только ссылка – Focus online [4] Focus online – немецкий новостной портал. . Большим пальцем Ханна открыла ссылку, и когда прочитала заголовок, ей стало не по себе.

«Ханна Херцлоз» [5] Херцлоз ( нем. Herz – сердце, herzlos – бессердечный). Игра слов, связанная с фамилией Херцманн ( нем . Herzmann – сердечный человек). , – было написано жирным шрифтом, а рядом располагалось ее довольно непривлекательное фото. Ее сердце бешено заколотилось. Она заметила, что ее правая рука, крепко сжимающая смартфон, дрожит. «Ее интересует только выгода. Ее гости, чтобы получить слово, должны подписать кабальный договор. И то, что они говорят, продиктовано им Ханной Херцманн. Армен В. Маурер на телепередаче (тема: «Мой арендодатель хочет меня выжить») должен был говорить о конфликте со своим арендодателем, но перед работающей камерой ведущая наклеила на него ярлык «арендатора-кочевника». Когда после завершения программы он стал против этого протестовать, то узнал якобы полную сочувствия Ханну Херцманн с другой стороны, а также познакомился с ее адвокатами. Сейчас Армен В. не имеет ни работы, ни жилья; его арендодатель окончательно расторг с ним договор. Нечто подобное произошло и с Беттиной Б. Мать, одна воспитывающая пятерых детей, в январе была гостем программы Ханны Херцманн (тема: «Если отец скрывается»). Вопреки предварительной договоренности Беттина Б. была представлена как измотанная жизнью мать-алкоголичка. Для нее передача также имела неприятные последствия: к ней явились представители департамента по делам подростков».

– Черт возьми! – пробормотала Ханна. От того, что однажды появилось в Интернете, уже никогда не избавиться. Она закусила нижнюю губу и стала напряженно размышлять.

К сожалению, статья соответствовала действительности. Ханна обладала стопроцентным чутьем в отношении интересных тем и не останавливалась перед скользкими вопросами и копанием в «грязном белье». При этом люди и их часто трагические судьбы были ей абсолютно безразличны. Большинство из них она даже тайком презирала за стремление обнажить свою душу только ради того, чтобы хотя бы на пятнадцать минут стать знаменитыми. Ханне удавалось перед работающей камерой выудить у людей их самые сокровенные тайны, при этом она умела произвести впечатление человека сочувствующего, заинтересованного и мастерски выполняющего свою работу. Правда, иногда подлинной истории было недостаточно, и тогда требовалось немного драматизма. И это было делом Нормана. Он цинично называл это «Pimp my boring life» [6] Pimp my boring life ( англ .) – приукрась мою скучную жизнь. и охотно искажал реальность, выходя за все возможные рамки. Было ли это нормально с точки зрения морали или нет, Ханне было безразлично: в конечном счете успех, судя по рейтингу, оправдывал его тактику. Правда, многочисленные папки были переполнены письмами с жалобами обманутых таким образом гостей, так как они зачастую лишь задним числом, подвергнувшись насмешкам своих ближних, понимали всю неловкость от того, что они высказали во всеуслышание. Но лишь изредка дело действительно доходило до суда, и это было связано с отработанными, абсолютно корректными с юридической точки зрения контрактами, которые предварительно должен был подписать каждый, кто хотел сказать хоть слово в ходе программы.