Неле Нойхаус - Злой волк

Главный комиссар Лутц Альтмюллер сидел за ближайшим столиком рядом с входной дверью и лакомился немалой порцией бычьей грудинки с зеленым соусом и отварным картофелем. У Пии, которая за весь день не успела даже перекусить, при виде этого блюда потекли слюнки.

– Я подумал, что если уж мы встречаемся в обеденное время, то можно заодно и пообедать, – сказал Альтмюллер прямодушно, после того как они поприветствовали друг друга и представились. – Присаживайтесь же! Вы уже обедали? Могу порекомендовать зеленый соус.

Он размахивал ножом и вилкой и говорил с полным ртом.

– Где вы оставили Боденштайна?

– Он летит в Мюнхен, – сказала Пия. – Сегодня вечером он принимает участие в программе «Дело № XY».

– Ах да, он мне говорил.

Было трудно представить, что Лутц Альтмюллер когда-то был успешным легкоатлетом. В 1996 году он даже участвовал в Олимпийских играх в Атланте и благодаря этому имел в полиции Франкфурта особый статус. Но постепенно его мышцы превратились в дряблый жир – печальный результат пристрастия к чрезмерно жирной еде в сочетании с недостатком движения.

– Ну, ребята, так что вас интересует? – Он промокнул тканевой салфеткой рот и лицо, сделал глоток шипучего яблочного вина и откинулся назад. Стул заскрипел под массой его упитанного тела.

– Мы в данный момент расследуем сразу три дела, – начала Пия. – И при этом постоянно натыкаемся на имена Килиана Ротемунда и Бернда Принцлера. Принцлера сегодня утром задержали, но Ротемунд все еще скрывается. Нам бы хотелось побольше узнать об этом человеке.

Лутц Альтмюллер внимательно слушал. И хотя его тело с годами стало тяжеловесным, память осталась прежней. Тогда, в июле 2001 года он был одним из сотрудников уголовной полиции, которые выехали на место обнаружения трупа девушки, кроме того, он являлся главным ответственным лицом по контролю за действиями специальной комиссии. Через три дня после того, как был обнаружен труп девушки, в специальной комиссии началась паника. Позвонил неизвестный мужчина и заявил, что знает, откуда погибшая девушка. Это был первый горячий след – и, к сожалению, последний. Аноним не хотел показываться лично и поэтому прислал своего адвоката.

– Килиана Ротемунда, – предположила Пия.

– Точно, – подтвердил Лутц Альтмюллер. – Мы встретились с Ротемундом в пивной в Заксенхаузене, и он не захотел в тот момент назвать имя своего доверителя. Он утверждал, что девочка могла стать жертвой так называемого педокольца. Его доверитель, который сам являлся пострадавшим, был твердо в этом убежден и мог назвать имена стоящих за этим, а также имена закулисных руководителей. Все это было очень неопределенно, но это был первый многообещающий след. Однако через несколько дней прокуратура начала следствие в отношении самого Ротемунда. При обыске в его кабинете и в частном доме были найдены изобличающие его фотографии, видео и даже один компрометирующий фильм, в котором Ротемунд был снят во время полового акта с несовершеннолетними детьми.

– Но это совершенно непостижимо, – заметил Кристиан Крёгер. – Зачем Ротемунду понадобилось таким образом привлекать к себе внимание?

– И не говорите, коллега! – Альтмюллер кивнул и наморщил лоб. – Все было очень странно. Ротемунда привлекли к суду, он попал за решетку, а его клиент остался неизвестным и больше не объявлялся. И дело до сих пор остается нераскрытым.

– Девять лет спустя мы опять находим в Майне труп девушки со следами насилия на теле, – сказал Кристиан. – И одновременно опять этот Ротемунд попадает в фокус нашего расследования.

– Пока мы еще не знаем, действительно ли он имеет отношение к нашей «русалке», – вмешался Джем. – Это только предположение.

У стола появился официант и убрал тарелку Альтмюллера. Пия проигнорировала урчание своего желудка и заказала только колу-лайт. Джем и Кристиан также отказались от еды.

Альтмюллер подождал, пока официант принесет напитки, и затем нагнулся вперед.

– Мои коллеги и я тогда предположили, что Ротемунда подставили, – сказал он, понизив голос. – Мафия, занимающаяся детским порно, использует все средства устрашения. Они не церемонятся, если им грозит опасность разоблачения. Кроме того, у них мощная сеть. Они имеют связи в ведомствах и службах, на самом высоком уровне в сфере экономики и политики. И, разумеется, никто не заинтересован в том, чтобы кто-то об этом узнал. Часто это длится годами, прежде чем удастся кого-то изобличить или даже ликвидировать все кольцо, но чаще всего мы остаемся ни с чем. Они лучше оснащены, имеют много денег, средства связи и технические возможности, с которыми нам с нашими средствами смешно тягаться. Мы все время на пару шагов отстаем от этих уголовников.

– Почему Ротемунд не защищался, если был невиновен? – спросила Пия.

– Он защищался. Он до последнего отрицал, что имеет хоть какое-то отношение к обличительному материалу, предъявленному ему, – возразил Альтмюллер. – Но его вина была так очевидна, что суд проигнорировал его возражения. К тому же в прессе поднялся шум. Это тоже было странно. Несмотря на запрет передачи информации, она каким-то образом просачивалась. А потом была эта достопамятная пресс-конференция с прокурором Маркусом Марией Фреем…

– …который когда-то был близким другом Ротемунда, – добавила Пия.

– Да, это было общеизвестным фактом. – Лутц Альтмюллер кивнул. – Но эта дружба разрушилась, когда Ротемунд начал защищать преступников, совершивших тяжкие преступления, и выиграл несколько сенсационных дел, так как смог уличить следственные органы и прокуратуру в ошибках в судопроизводстве и несостоятельности. Он был на прямом пути в высшую лигу защитников по уголовным делам, мог позволить себе большой дом, костюмы, сшитые на заказ, и дорогие автомобили. Я уверен, что его старый приятель Фрей ему просто завидовал и искал случая, чтобы сбросить его с пьедестала.

– Таким вот образом? – Кристиан Крёгер покачал головой. – Но это отвратительно.

– Н-да… – Альтмюллер скорчил гримасу. – Представьте себе, что вы неоднократно публично были унижены вашим когда-то лучшим другом. И вот он совершает действительно катастрофическую ошибку. Что должен делать прокурор? Он должен в силу своих полномочий сопровождать дело.

– Да, совершенно верно. Тем более если речь идет о насилии над детьми, – согласился Джем Алтунай. – Но Фрей должен был бы отказаться от дела из-за личной заинтересованности в его исходе.

– Должен был бы. Но он, возможно, видел шанс реабилитировать себя за ошибку, допущенную его отделом, и сделать себе имя. Он не без причины в тридцать с небольшим лет стал главным прокурором. Он честолюбив, циничен и неподкупен.