Кристи Доэрти - Ночная школа. Наследие

Стопка конвертов на столе постепенно таяла. Элли во все глаза следила за тем, как к Желязны подходили их с Картером общие друзья: сначала Лукас, а через некоторое время и Джулия.

Потом прозвучала фамилия «Гласс», и мимо Элли с Картером к столу продефилировала едва ли не дымившаяся от негодования Зои. Выхватив из рук Желязны конверт, она вернулась на свое место, едва слышно пробормотав себе под нос два слова: «Вот дерьмо!», — которые Элли, впрочем, удалось разобрать.

Наконец Желязны пролаял:

— Шеридан!

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Элли направилась к столу, прилагая невероятные усилия к тому, чтобы по возможности сохранить на лице равнодушное выражение. Но с руками ничего не могла поделать, и они словно сами собой сжались в кулаки. Храбро выдержав оловянный взгляд Желязны, девушка взяла у него холодный черный конверт и направилась к своему стулу. Весь этот процесс, занявший в общей сложности не более минуты, показался ей бесконечным.

Фамилию Картера назвали последней. Поднимаясь с места, он одарил Элли беспомощным виноватым взглядом.

— Ну вот, — произнесла звучным чистым голосом Изабелла, когда Картер снова уселся рядом с Элли. — Все вы получили свои задания. Хочу лишь еще раз напомнить, что оно требует строжайшей конфиденциальности…

Пока она говорила, Джерри снял очки в тонкой, похожей на проволочную, оправе и тщательно протер их белоснежным платком, и когда в комнате вновь установилась тишина, приступил к финальной части сообщения.

— Проводите больше времени с человеком, которого вам назначили для совместной работы. Учитесь задавать правильные вопросы и отличать ложь от правды. Как было уже сказано ранее, это очень важно. — Затем, надев на нос очки, с невеселым видом посмотрел на учащихся. — Кто-то из присутствующих в этой комнате работает на Натаниэля и лжет всем нам. Вы можете найти этого человека. Работа начинается с завтрашнего дня. Никаких тренировок на этой неделе не будет, поскольку всем нам необходимо сосредоточиться исключительно на этом проекте.

Когда члены группы потянулись к выходу, Элли и Картер пересеклись с Лукасом и Джулией.

— Не могу отделаться от ощущения, что все это мне приснилось, — с отвращением покачал головой Лукас.

Джулия посмотрела на Картера.

— Не нравится мне все это.

Проступившее у нее на лице беспокойство передалось и Элли.

«А ведь раньше Джулия всегда казалась совершенно спокойной».

— Эти игры добром не кончатся. Как минимум, пострадают чьи-то нежные чувства, — мрачно пошутил Лукас, пытаясь хоть немного поднять настроение у компании. — И скорее всего, мои.

Но никто даже не улыбнулся.

Вернувшись в спальню, Элли плюхнулась на постель и положила рядом конверт. Потом внимательно на него посмотрела. На белоснежной ворсистой материи покрывала он казался черной бездонной дырой, позволявшей заглянуть в вечность.

После мероприятия никто не хотел ни гулять, ни разговаривать. Словно повинуясь некоему невысказанному договору, ребята расстались на лестничной площадке, и каждый пошел своей дорогой.

Элли продолжала смотреть на конверт, думая, что его пора наконец распечатать и узнать, в чью личную жизнь ей предстоит вторгнуться и чью честность поставить под сомнению. Очень может быть, что после этого в конце недели кто-то смертельно ее возненавидит.

Элоиза сказала, что, очень может быть, интервьюируемым окажется хороший знакомый или даже друг.

Шестое чувство уже подсказывало Элли, чье имя она обнаружит на вложенной в конверт бумаге, и, хотя продолжала гипнотизировать взглядом черный прямоугольник, ее руки бессильно лежали на покрывале, словно отказываясь повиноваться командам, которые посылал мозг.

Наконец, зажмурив глаза, она слепо потянулась за конвертом, ощутив кончиками пальцев сначала мягкую поверхность покрывала, а затем острые края бумажного прямоугольника.

Крепко сжав в пальцах конверт и все еще не открывая глаз, она резким движением разорвала его и вытащила бумажный листок.

А потом, неслышно прочитав короткую молитву, распахнула глаза.

На нее смотрели два слова, выведенные черными чернилами на плотной дорогой белой бумаге:

«Картер Уэст».

Элли некоторое время пристально смотрела на бумажный лист, словно стремясь прожечь его взглядом, но интенсивность и сила последнего никак не отразились на содержании послания, и написанные черными чернилами два слова, не претерпев ни малейших изменений, продолжали, как два глаза, взирать на нее. Минутой позже Элли вздохнула и перевернула бумажный лист. Но с обратной стороны он оказался девственно чистым.

Помимо этого листа, Элли обнаружила в конверте картонную папку и вложенный в нее листочек с краткими инструкциями, отпечатанными на машинке.

Они гласили:

«Теперь вы знаете имя человека, которого будете интервьюировать, по причине чего должны лично поставить его в известность об этом. Постарайтесь сообщить эту информацию в дружелюбной манере. К примеру, предложите для начала интервьюируемому чашу чая. Можете также пригласить его на ленч, а затем в спокойной расслабляющей обстановке скажите о том, что вам поручено его интервьюировать и затягивать с этим не следует.

Во время интервью ведите подробные записи. Все записи передавайте своему куратору, как и написанный в конце недели отчет. Никаких копий — ни ваших записей, ни отчета, у вас быть не должно. Все не сданные куратору документы держите в папке, которую храните в потайном месте. Нарушение изложенных выше правил грозит вам отчислением из Ночной школы, а в некоторых случаях и из Киммерийской…»

Негромкий стук в окно не позволил ей дочитать инструкцию до конца. Вскинув голову, она увидела за стеклом Картера, примостившегося на карнизе с обратной стороны окна.

Элли быстро сунула бумаги в папку и секунду раздумывала, как ей быть. В какой-то момент ей даже захотелось сказать Картеру, чтобы он вернулся к себе.

Почему бы и нет? В таких случаях всегда можно сослаться на головную боль или желудочный спазм.

Поскольку она не двигалась, Картер стукнул в окно еще пару раз — куда сильнее, чем раньше, и изобразил на лице удивление.

Элли без большого желания поднялась с постели, подошла к окну и отодвинула задвижку. В следующее мгновение оконная створка распахнулась, и в оконном проеме показалась длинная нога Картера, ступня которой опустилась на поверхность стоявшего перед окном стола. Затем на этот же стол не без труда перебрался с карниза и сам Картер. На улице по-прежнему шел дождь, и с мокрой головы капала вода на голубой свитер, в который он был одет. Кроме того, судя по его красным щекам, он не только промок, но и замерз.