Алексей Макеев - Дипломатический труп

– Хорошо, займемся, – пообещал Орлов. – Подключу Жаворонкова и Прохорова. Хлопцы проворные, разузнают быстро. Только информация будет ближе к вашей полночи. Или к вашему завтрашнему утру. Устроит?

– Безусловно! – согласился Лев. – Ради такого дела можно и под утро позвонить.

Когда он сунул телефон в карман, Крячко, рассматривая рисунки, озабоченно отметил:

– Кстати! Нам с тобой стоило бы обзавестись местными симками, чтобы быть постоянно в контакте. У тебя же мобила на две симки?

– На две, на две… Я вообще-то уже и сам об этом думал, – Гуров взглянул на Буряка. – Есть где-нибудь поблизости салон сотовой связи?

– Да, вон в ту сторону, вправо от ворот пройти, и там можно купить, – закивал тот. – Можем прямо сейчас сходить. Василий Кириллович дал «добро», и я теперь в любое время могу с вами ездить по городу, вне зависимости от того, сколько это займет.

– Отлично! – одобрил Стас. – Тогда – вперед. Сейчас возьмем у кадровиков фото Горбылина и – айда по городу!

– Давайте, парни! – Лев поднялся со скамейки. – Пока занимайтесь с кадровиками, а я сейчас забегу к Еринцову, попрошу его через полчаса собрать всех подчиненных – дворников, шорников, сантехников и хорошенечко с ними побеседую. Эти люди чаще всего бывают наилучшими источниками информации. О, кстати! Стас, возьми портреты этого мексиканца фас и профиль, с Костей зайдите к ближайшее отделение полиции, пусть посмотрят – вдруг этот тип есть у них в картотеке?

– Дельная мысля! – вскинув большой палец, одобрил Крячко. – Ну, давай, минут через пять-десять встретимся у ворот.

Они разошлись, каждый в свою сторону. Станислав и Буряк направились к зданию диппредставительства, а Гуров поспешил к жилому корпусу. Войдя в холл, он постучал в дверь кабинета коменданта. Тот оказался на месте и, выслушав визитера, пообещал, что через полчаса оперуполномоченный сможет увидеться со всеми работниками подсобных служб.

– …Если желаете, можете с ними беседовать даже в этом кабинете, – великодушно предложил он.

Поблагодарив Еринцова за вполне своевременное содействие, уже собираясь уходить, Лев неожиданно спросил:

– Виталий Валентинович, а вот на территории посольства вам самому не доводилось сталкиваться с ядовитыми представителями местной фауны – пресмыкающимися, членистоногими?

Тот, озадаченно помолчав, пожал плечами.

– Честно говоря, ни разу… Может, дворнику доводилось видеть этих тварей? Тут, понятно, как и во всяких тропиках, ядовитой живности хватает, но лично сам – нет, не видел и даже не слышал от других. Понимаете, мы же в мегаполисе! Тут потоки машин, людей, загазованность, дворники метут, всякими дезосредствами и посыпают, и поливают. Тут едва ли выживет хоть какая-то тварь, будь она даже трижды ядовитая. Если вы предполагаете, что Горбылин умер от укуса змеи или паука, то их бы нашли во время обыска. Местные полицейские там все обшарили. Ничего не было.

– Хорошо… – Гуров вздохнул. – Разумеется, в профессионализме своих коллег я не сомневаюсь, но… Осмотреть квартиру лично считал бы крайне необходимым. Давайте так… После общения с обслуживающим персоналом возьмем с вами пару понятых, и я сам осмотрю квартиру Горбылина еще раз.

– Пожалуйста, пожалуйста! – снова согласился комендант. – Организуем.

Когда Лев подошел к воротам, ни Стаса, ни Буряка там не оказалось. Узнав у охранников, что опер Крячко и третий секретарь Буряк за пределы территории не выходили, он удивленно оглянулся – где это они там застряли?

Минут через пять ожидания увидел, как из здания наконец-то вышли Костя и Станислав. Причем Буряк лучился от счастья.

Лев сразу же понял, чем вызвано блаженное выражение лица Константина. «Похоже, Костя объяснился-таки со своей Женей. И карта ему выпала козырная…» – подумал Гуров.

– Все в порядке? – прищурился он, сохраняя невозмутимый вид.

– Лев Иванович, вы – гений! А Станислав Васильевич – вообще просто супермолодец! – с ликованием в голосе объявил Буряк. – Да, теперь – все в полном порядке!

Они через проходную вышли на шумную, людную улицу, и Костя в деталях рассказал о произошедшем.

…Когда они со Стасом поднялись на второй этаж и направились в кадровую службу, Буряк в какой-то миг невольно остановился, словно налетел на каменную стену. Удивленно оглянувшись, Крячко увидел, что его спутник с позеленевшим лицом и широко раскрытыми глазами напряженно смотрит куда-то в глубь коридора, где стояла молодая, весьма привлекательная особа, которая с кем-то говорила по сотовому телефону. Мгновенно оценив ситуацию, Станислав строгим тоном поинтересовался:

– Это – она? – окинув внимательным взглядом Буряка, чья макушка едва достигала его плеча.

Тот в ответ лишь чуть заметно кивнул и попытался что-то сказать, но слова застряли где-то в гортани, обратившись в маловразумительное междометие. Понимающе усмехнувшись, Крячко вполголоса непререкаемым тоном отчеканил:

– Значит, так! Ты сейчас к ней подходишь и говоришь ей все, что должен был сказать. Понял? Ты, вообще-то, хотя бы представляешь, о чем и как надо говорить?

– Да, Лев Иванович мне объяснил… – Костя наконец-то обрел дар речи.

– А-а, ну тогда все упрощается! Иди и говори, как подобает мужчине. Иди же, черт побери! Пока она стоит, пока нет лишних глаз и ушей. Чего ждешь?! Ну?!! – Стас толкнул Буряка в спину, и тот, видя, что Женя, положив телефон в сумочку, уже собирается уходить, на непослушных, ватных ногах побежал вслед за ней.

Стас, делая вид, что его очень интересует форма плафонов под потолком, краем глаза наблюдал за происходящим. Он видел, как, догнав девушку, Костя взял ее за руку и торопливо, захлебываясь, что-то начал говорить. Та, как видно, ошеломленная его словами, стояла не двигаясь, полностью потеряв способность хоть что-то сказать в ответ. Когда Буряк закончил свой «спич», он еще некоторое время не отрываясь смотрел на недвижимо замершую Женю. Но, не дождавшись ее ответа, выпустил руку и, пожав плечами, медленно пошел назад.

«Ну, ты, балда, чего думаешь-то?! Хоть слово-то ему скажи!..» – мысленно потребовал Станислав, и Женя, словно услышав его мысли, дрогнула и негромко окликнула:

– Костя, подожди!

Теперь уже она, цокая каблучками, догнала Буряка и, тоже взяв его за руку, о чем-то заговорила со смущенно-виноватой улыбкой. Потом, быстро коснувшись губами его щеки и заливаясь краской, торопливо ушла. Константин, обернувшись к Крячко, был совершенно не похож на себя недавнего. Теперь это был совсем другой человек. Он как будто стал выше и даже раздался в плечах. Подойдя к Станиславу, Буряк сжал его запястье своими тонковатыми, но на удивление жесткими и крепкими пальцами, и взволнованно сообщил: