Валерия Вербинина - История одного замужества

В публике произошло движение.

– Сережа, это правда? – очень тихо спросил Колбасин. – Так это правда – все, что нам тут рассказывали? Это ты…

– Я совершил ошибку. – Злобно кривя губы, Сергей смотрел на угол ковра, мимо шелкового шлейфа платья баронессы Корф. – Мать все твердила, что народ… что надо быть ближе к народу, что граф Толстой сказал… и, мол, слуги – такие же люди, как мы… Господи! И я попался, как последний дурак. А потом Авдотья мне заявила, что беременна. И я по глупости на ней женился… А после свадьбы она мне и говорит, что ошиблась. Я насилу уговорил ее не рассказывать ничего моей матери… Обещал, что как только стану на ноги, мы будем открыто жить вместе… Да ей даже это не особенно было нужно, главное – она была рада, что окрутила меня, как они говорят. Сама болтлива и глупа, как пробка, с ней было невозможно говорить ни о чем серьезном… Жена! Хороша жена – малограмотная горничная! А когда я познакомился с Наташей, Авдотья все смеялась и дразнила меня: мог, близок локоть, а не укусишь… ты ведь уже женат! Я хотел ночью как-нибудь подушкой ее удавить и думал, может, сойдет за сердечный приступ… Но всем было известно, что у нее отличное здоровье, так что я не решился. И тут… Матвей Ильич со своими фантазиями… И я понял, как мне избавиться от моей горничной раз и навсегда. Этот болван, – он кивнул на Игнатова, – все бы слопал и не поморщился, но вы! Ну почему именно вы оказались из Особой службы? Зачем вам надо было докопаться до венчания, до моей паршивой жизни, даже до того, о чем я мечтал… до всего…

– В том, что вы говорите, возможно, есть доля правды, – холодно сказала Амалия. – Но теперь, по-моему, это вы ищете моего сочувствия… Потому что я помню, что Дуняша была подкидышем. Это еще хуже, чем круглый сирота, это человек, у которого во всем свете нет ни единой близкой души… У нее никого не было, кроме вас. Она доверяла вам, а вы ее убили… подло, жестоко, цинично…

Желтков уже был на ногах и делал выразительные знаки конвоирам, которые до того стерегли Ободовского и Бузякину. Но тут затрещал опрокидываемый стул, и Анатолий Петрович, проревев нечто нечленораздельное, кинулся на убийцу своей жены. Истошно заверещала Клавдия Петровна, проворно отскочил в сторону поэт, оказавшийся как раз на пути разъяренного режиссера. А журналист, качая головой, мысленно подбирал запоминающиеся обороты, которые могли как можно полнее описать то, что происходило на его глазах.

Наконец Колбасина сумели объединенными усилиями оттащить от жертвы, а Сержа увели. Он шел, прямо держа голову, и Желтков, поглядев на него, подумал, что на суде это будет крепкий орешек.

«А ведь благодаря этой странной даме и ее методам мы сумели избежать крупного скандала… Неприятно все-таки сажать невиновного, как ни крути. – Тут его мысли приняли иное направление: – Хотя, скорее всего, никакого скандала все равно бы не случилось, раз Ободовский решил взять на себя вину. Просто однажды, уже после свадьбы, господин Башилов ни с того ни с сего отправился бы на небеса, а следом за ним – и дочь… От такого прыткого молодого человека, как Сережа Карпов, можно ожидать чего угодно…»

Очевидно, Башилов тоже подумал о чем-то подобном, потому что, когда он подошел поблагодарить Амалию, слова его звучали вполне искренне. Впрочем, ему даже не дали выговориться, потому что экспрессивная Екатерина Александровна бросилась к Амалии, стала сжимать ее руку и твердить, что она спасла им с Кешей жизнь…

– Подумать только, – добавил Ободовский, – что если бы вы не догадались найти документ о венчании этого прохвоста, нам с Катенькой пришлось бы совсем туго…

– И не говорите, – неопределенным тоном протянула Амалия и, достав из конверта лист, показала ему.

Лист был пуст.

– Все дело в том, что я неправильно интерпретировал происходящее, – признался Амалии удрученный Иван Иванович. – Я счел – что было вполне естественно – что убийство Пановой было причиной, а убийство Дуняши – только следствием. На самом деле все обстояло ровно наоборот: убийство Дуняши было причиной того, почему погибла Панова… – Он восхищенно покачал головой. – Но я до сих пор не понимаю, как вам удалось до этого додуматься! Конечно, у вас были показания свидетеля, которых не было у меня, – о том, как Сержа видели выходящим из комнаты Дуняши…

– Не было никакого свидетеля, – призналась Амалия. – И я не смогла за такое короткое время найти запись о венчании, так что, Иван Иванович, тут уж придется вам потрудиться…

Следователь нахмурился.

– Но я не понимаю… Если у вас не было ни документа, ни свидетеля… Как же вы поняли, что именно стало причиной смерти Дуняши?

– Веточка в шкатулке, – серьезно ответила Амалия. – Веточка среди документов, а также дорогих сердцу и просто приятных вещей. Понимаете, Иван Иванович, это был флердоранж… Который невесты прикалывают к фате.

Если Иван Иванович не сказал: «Ах я осел!» – то только потому, что был хорошо воспитан. Однако он все же тихо застонал.

– А ведь я тоже обратил внимание на веточку и немного удивился – зачем ее там держать? Но не стал докапываться до причин…

– Вот, вот! Думаю, там был документ или документы, а также, вероятно, обручальное кольцо – это он все забрал, но на веточку не обратил внимания… Чтобы проверить мою догадку, я обратилась к доктору, а потом попросила его прийти. Если бы у присутствующих возникли вопросы, его свидетельство бы развеяло все сомнения.

– Да, – вздохнул Иван Иванович. – Кстати, вы заметили, что из вашей усадьбы он уходил вместе с Клавдией Петровной?

– Может быть, она чем-то больна? – рассеянно предположила Амалия.

Игнатов улыбнулся. Ах, Особая служба, Особая служба! Все-то вы видите… и ничего не замечаете!

– Меня бы сильно удивило, если бы это было так, – дипломатично промолвил он. – В конце концов, Колокольцев – вдовец, человек ворчливый, но положительный…

– Знаете, Иван Иванович, меня Наташа беспокоит, – невпопад отозвалась Амалия. – То, как она сидела тогда, прямая и бледная… и какое у нее было выражение лица, когда она догадалась – раньше всех догадалась – к чему я веду… – Баронесса Корф недовольно покачала головой. – Вот что, Иван Иванович, сделайте мне маленькое одолжение: съездите к Башилову и попросите его присмотреть за дочерью. Можете даже не говорить, что это моя просьба, просто мне бы очень не хотелось, чтобы с бедной девушкой что-то произошло.

Однако Игнатов смог выполнить просьбу баронессы только через несколько часов, когда заполнил все бумаги и вместе с товарищем прокурора обсудил, какие действия предпринять в дальнейшем. Когда Иван Иванович наконец приехал к Башилову, то был озадачен суматохой, которая царила в доме. По саду бегали слуги, а сам Андрей Григорьевич метался среди них с таким выражением лица, какое молодой следователь никак не ожидал у него встретить.