Марина Серова - Связанные навеки

Выслушав мои заверения в искреннем желании проникнуть в семейные тайны, тетушка Ида начала свой рассказ:

– Когда я была еще очень молода, моложе, чем ты сейчас, я считалась невероятной красавицей. Поклонники ходили за мной толпами. Возле дверей дома собирались все видные женихи, какие только появлялись в нашем городе. Я могла выбрать себе в мужья кого угодно. От простого лесоруба до дипломата. Родители мои были людьми знатного рода. В прошлом, конечно. Но родословной своей гордились больше всего на свете. И для единственной дочери желали достойной партии. Корни наши восходили к древнему немецкому роду. Не буду забивать тебе голову подробностями. Сейчас фамилия Леманн уже никому не известна. А были времена, когда при одном упоминании этой фамилии у людей посвященных дыхание перехватывало от благоговения. Я же была молода и восторженна. Мне дела не было до всей этой благородной чепухи. Мечтала я об одном – о неземной любви с первого взгляда. А какого роду-племени будет мой избранник – дело десятое. Конечно, я была жутко избалованной особой. Отсюда и все ошибки молодости. Я тебя еще не утомила, голубушка? – спохватилась тетушка.

Я тем временем поняла две не особо приятные вещи. Первое – что до того момента, когда мы дойдем до сути, еще ой как далеко. И второе – на протяжении всего рассказа мне придется подавать соответствующие реплики, как в театральной постановке, где главный герой постоянно должен чувствовать одобрение зала. Немного жалея, что поддалась порыву и отправилась на встречу с абсолютно незнакомым человеком, я вынуждена была включиться в игру.

– Нисколько не утомили, тетушка Ида, вы такой интересный рассказчик! Пожалуйста, продолжайте.

– Спасибо, голубушка, – зарделась хозяйка. – Так приятно осознавать, что ты кому-то все еще интересна. В моем возрасте это большая удача. Ну, слушай дальше. В один прекрасный день в нашем городе появился молодой, статный моряк. Он приехал на побывку к своему приятелю. Приятель этот знался с моими родителями. В день, когда я впервые увидела этого моряка, родители мои принимали гостей в честь юбилея матушки. Народу собралось – не счесть. Был приглашен и приятель. И моряк напросился к нему в спутники. А тому было неловко оставлять гостя дома одного, и он осмелился просить у моих родителей разрешения привести с собой друга. Не подозревая, к чему приведет благосклонный ответ, мой отец дал согласие. А случилось то, что и должно было случиться. Мы увидели друг друга – и влюбились с первого взгляда. Именно так, как я и мечтала. Сначала мы встречались тайно. Тайно ото всех. Оказалось, что Петруша, мой возлюбленный, человек женатый. Да к тому же без роду без племени. Когда тайна наша открылась, общество было шокировано, отец мой впал в бешенство, грозился пристрелить Петрушу. Мать плакала, уговаривая меня не ломать свою жизнь, связывая себя с женатым человеком. Но нам было все равно. Мы твердо решили, что будем вместе. В те времена о разводе и помыслить было страшно, но я была уверена, что отцовское влияние преодолеет этот запрет. Лишь бы уговорить его сменить гнев на милость. В конце концов отец поддался на мои уговоры, но поставил условие: Петруша должен был навсегда оставить морскую службу. На том и порешили. Петруша бросил службу, развелся с женой и переехал жить к нам. А через год его не стало. Болезнь сердца. И осталась я бездетной вдовой в полном расцвете сил!

Последние слова тетушка Ида произнесла сквозь рыдания. Я бросилась ее утешать. Вытирала лицо платком, совала в руки чашку с чаем. Тетушка упивалась суетой вокруг себя и успокаиваться не торопилась. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем она в полной мере насладилась ролью безутешной вдовы. А наигравшись, заговорила абсолютно спокойным голосом:

– Прости, голубушка, не смогла сдержать чувств. Для меня события тех дней все еще не потускнели в памяти. Каждый раз, когда я вспоминаю своего Петрушу, со мной случается что-то подобное.

– Понимаю. Только вот мне все еще непонятно, каким образом во всю эту историю вписываюсь я.

– Да как же! – удивленно воскликнула хозяйка. – Я разве не сказала? Твой дед был двоюродным братом Петруши. Петрушина родня так и не смогла мне простить его развода. Я все время поражалась, почему они винят в этом только меня, будто Петруша был тут вовсе ни при чем! Они даже родниться с нами не хотели. Все, за исключением твоего деда. Он стал мне как брат. Я даже так его и называла. Когда ты родилась, твой дед частенько брал тебя с собой, когда ехал меня навестить. Но ты, конечно, этого не помнишь.

– Удивительная история! – искренне изумилась я. – Мне никто никогда об этом не рассказывал.

– В вашей семье старались не упоминать о «позорных» событиях тех дней. Думаю, даже имени моего рядом с Петрушиным не упоминали. – Тетушка Ида поджала губы.

Я, опасаясь, что тетушка предпримет попытку возобновить истерику, поспешила отвлечь ее внимание:

– Но про моряка Петрушу я тоже слышу впервые! Наверное, его имя тоже было запретным в нашей семье. Скажите, тетушка Ида, у вас сохранились фотографии тех лет? Было бы интересно взглянуть на них.

Хозяйка оживилась. Поднявшись с диванных подушек, она направилась в другую комнату, не умолкая на ходу:

– У меня четыре альбома. Сейчас я их принесу. И как это я сама не сообразила сразу показать их тебе!

Пока хозяйка ходила за альбомами, я получила временную передышку. И, сидя в гостиной, костерила себя на чем свет стоит. Надо же было так вляпаться! Нажила себе на голову родственницу. Актриса каких поискать! Как теперь выпутываться буду? Отдохнуть и полюбоваться красотами курортного края мне не светит. Эта гарпия меня ни на шаг от себя не отпустит. Я же ее единственный зритель! Теперь понятно, чем было продиктовано желание пожилой женщины восстановить давно утерянную родственную связь! Ей просто уши свободные нужны. А тут я подвернулась. И придется тебе, Танюша, изо дня в день выслушивать бесконечные истории о толпах поклонников бывшей красавицы, о безвременно ушедшем, горячо любимом муже и еще кучу подобных историй. Хорошо еще, я не сказала, каким количеством времени располагаю. До утра как-нибудь продержусь, а с первыми лучами солнца нужно рвать когти. Иначе недельного плена мне не избежать.

Вернулась хозяйка. Сгибаясь в три погибели под тяжестью четырех объемных альбомов, она дошла до дивана и, плюхнувшись на него, принялась листать страницы. Комментируя каждый снимок, тетушка называла неимоверное количество имен и фамилий, каждого показывала на снимке и переходила к следующему. Я сидела, оглушенная таким наплывом информации. С каждой новой страницей в моей душе крепла уверенность, что речь идет о совершенно посторонних мне людях. Когда тетушка открыла третий альбом, мое терпение кончилось. Не думая о последствиях, я выпалила: