Уилл Фергюсон - 419

— «Шератон».

Цитата из путеводителя у нее в сумке: «Аэропорт Шератон в Лагосе — одно из самых современных и тщательно охраняемых зданий в Западной Африке. Его безопасность и комфортабельность широко известны. Там регулярно останавливаются посольские сотрудники, работники ООН и заезжие сановники. (См. список всех западных отелей в окрестностях аэропорта.)»

— Ну разумеется, — сказал вождь Огун. — «Шератон» — замечательная гостиница. Я знаком с консьержем.

Она улыбнулась. Полезное замечание, вот только она не собиралась в «Шератон». Он же не думает, что сделка будет заключена там, где Лора живет?

— Мы доедем за пару мигов, — сказал он. — Тут недалеко.

И, один за другим одолев головокружительные повороты, они наконец подъехали к воротам «Шератона». Вооруженная охрана. Флаги всех наций. Ухоженные газоны, трехъярусный фонтан извергает воду и смахивает на свадебный торт.

Седан затормозил — на краю стоянки, отметила Лора, подальше от швейцаров и видеокамер, — и вождь Огун повернулся к ней:

— Приехали.

За «Шератоном», по ту сторону эстакады — отель «Амбассадор»; два отеля — точно зеркальные отражения.

Заходил на посадку 747-й, солнце на белых крылах. Лора отсюда чувствовала вибрацию.

Вождь Огун кивнул на двери.

— Я не знаю, как зовут того, с кем я встречаюсь, — объяснила Лора. — Мне надо показать паспорт консьержу. Консьерж вызовет этого человека из номера, и мне вынесут деньги. Я должна забрать их лично, по соображениям безопасности. Глупости, я понимаю. Но мои наниматели, международные банкиры, которые все это финансируют, очень обеспокоены.

— Чем обеспокоены?

— Недавними похищениями.

— В Лагосе? — Он разыграл изумление.

— Да. Поэтому ради моей и их безопасности мы сохраняем анонимность. — Отрепетированная ложь изливалась так гладко, так чисто — Лора сама удивлялась. Солгать мало, поняла она. Нужно самой поверить.

— Весьма разумно. Перестраховаться не повредит, — согласился вождь Огун. — Прошу вас, заберите деньги, и поспешим в Центральный банк. К закату вы станете миллионершей! — Отрепетированная ложь изливалась так гладко, так чисто. Он впервые лицом к лицу столкнулся со своим мугу, и его почти захлестывал восторг. Солгать мало, напомнил он себе. Нужно самому поверить.

— Мне не разрешат вынести деньги. Вам придется пойти со мной.

— Но, мэм, я не проживаю в этом отеле. Ко мне отнесутся с подозрением. Тут везде вооруженные охранники. Прошу вас, мэм, принесите деньги, а я подожду в машине.

— Откуда мне знать, что вам можно доверять?

— Вот моя визитка. — Он выудил карточку из бумажника.

— Визитку может напечатать кто угодно.

— Мэм! Умоляю вас. Я порядочный гражданин, образованный человек. Смотрите… — Он вытащил фотографию — на снимке он в университетской робе, обнимает за плечи немолодую женщину — и у нее такая же улыбка.

— Ваша мать? — спросила Лора.

— Да, — сказал он, запихивая фотографию в бумажник. — А теперь, пожалуйста, заберите деньги, пока банк не закрылся.

Он подождал, но она не двигалась.

— Можно еще раз посмотреть на фотографию?

— Мэм, умоляю. Мы припарковались не по правилам. Нас сейчас прогонит охрана.

— Мне нужно еще раз посмотреть на фотографию.

Он вздохнул:

— Ну хорошо.

Лора внимательно вгляделась в снимок.

— Ваша мать, — сказала она, — очень красивая. И у вас такая же улыбка, такая же щель между зубами.

Вождь Огун смущенно рассмеялся:

— Малоприятное наследие, увы.

— А по-моему, очень симпатично.

— Мэм, умоляю…

— А у меня бороздка на подбородке, видите? Совсем маленькая, но вы видите? У моего отца такая же. А у меня от него. Это мое наследие. Видите?

Вождь Огун сердечно рассмеялся:

— Ну конечно вижу. Замечательно. — Ойибо такие странные. — А теперь, мэм, не хочу показаться грубым, но вынужден еще раз подчеркнуть, сколь безотлагательна суть нашего…

События разворачивались как будто за окном, а она глядела снаружи. То ли джетлаг, то ли побочный эффект прививок, то ли снотворное в самолете, а может, дело в том, что все знакомое осталось в далеком далеке, но на юношу этого, на этого вора она глядела без никакого даже подобия страха. Лишь некая отстраненная… злость, что ли? Где-то внутри голосок шептал: «Хотя бы и рухнули небеса».

— А ваш отец? — спросила она. — Он жив?

— Да. Родители живы. На мне благословение.

— Это точно. — И затем: — Мне нужно с ними познакомиться.

— Что-что?

— С вашими родителями, — сказала она. — Мне нужно с ними познакомиться.

— Банк…

Нет. Не в банке. Не в гостиничном вестибюле. Так даже лучше. Гораздо лучше.

— Банки подождут, — сказала она. — Мне надо увидеться с вашими родителями.

— Зачем?

— Люди, которые финансируют это предприятие, потребуют от меня заверений в том, что вы добропорядочный инвестор. А не жулик какой-нибудь.

— Мисс Пурпур, уверяю вас…

— Приволокут вас в камеру, заставят пройти проверку на полиграфе — на детекторе лжи. И если не пройдете, тогда… — Она понизила голос. — Бам!

— Бам?

Она кивнула:

— Мы имеем дело с опасными людьми.

Она читала смятение в его глазах.

— Мисс Пурпур, я не могу подвергнуться таким унижениям. Я вождь обасанджо, и…

— Слушайте, я же за вас. Я им говорила. Я сказала: «Это абсурд». Но они настаивали. И я спросила: «Хорошо, а если я лично поручусь за мистера Огуна?» И они согласились.

— Спасибо, мэм. Вы очень добры.

— Поэтому я должна познакомиться с вашими родителями. Я смогу доложить, что вы достойный сын из хорошей семьи. И инвесторы тут же отдадут деньги.

Вождь Огун покусал губы, затем из необъятных складок одежд вынул мобильный телефон, нажал кнопку быстрого вызова. Ему не ответили. Наклонился, что-то рявкнул шоферу на йоруба, и тот протянул свой телефон. Все равно не ответили.

— Если вы предпочитаете полиграф… — сказала Лора.

— Одну секунду. Прошу вас.

Она ждала, что губа у него вот-вот закровоточит, до того упорно он ее кусал. Затем:

— Хорошо, мэм. Можете с ними встретиться, но буквально на минуту. Не больше. Я буду настаивать.

— Мне больше минуты и не понадобится. Просто руки пожать. А потом деньги ваши.

— Наши, — поправил он.

— Разумеется, — подыграла она. — Это наше с вами всеобщее дело.

Шофер вновь завел седан, вывел со стоянки, нацелился на остров Лагос. Лора шагнула с балкона — вот и узнаем, полетит она или упадет.

Кондиционер в седане не ломался. Его выключили, чтобы сбить с толку ойибо. Белые жару не выносят, это всем известно, — жара их обескураживает, они куксятся от жары.

Но сейчас обескуражен был вождь Огун Одудува из племени обасанджо. Шофер выехал со стоянки «Шератона», и вождь в последний раз попытался изменить ход событий, в этом повествовании выступить сказителем: