Екатерина Островская - Не расстанусь с Ван Гогом

– Это Кудря! – вскрикнула Бровкина и сделала звук погромче.

– Это выстрел во всех нас! – вскричал первый вице-губернатор. – Потому что Иван Семенович был одним из нас, давним членом губернаторской команды. Он был прекрасным специалистом, профессионалом с большой буквы, порядочным и кристально честным человеком…

Надя взяла пульт и уменьшила звук. Кудря послушно перешел на шепот:

– Начальник полиции города уже дал мне слово, что преступление будет раскрыто. Исполнители и заказчики будут задержаны в самое ближайшее время.

– А что, уже известно, кто они такие? – удивилась корреспондентка, берущая интервью.

– С подобными вопросами обращайтесь в городское управление внутренних дел, – посоветовал первый вице-губернатор, – это их компетенция.

– Как? – шепотом поразилась Бровкина. – Уже нашли?

Но интервью на том закончилось, началась реклама.

– Если вас волнуют вопросы интимного характера, – шепнул телевизор, на котором показали мужчину в трусах, присевшего в позе роденовского мыслителя на супружеское ложе, – не стесняйтесь, обращайтесь к нам. Наши врачи и медсестры помогут вам.

Тут же показали молоденьких девиц в сильно декольтированных белых халатиках, плотно окруживших кушетку, на которой уже лежал тот самый мучимый интимными вопросами мужчина, постанывая теперь от удовольствия.

– Кого же они нашли? – задумчиво произнесла Бровкина. – Слушай, а может, его бывшая жена заказала?

Таня посмотрела на подругу. Но что ей могла ответить Надя? Тогда Бровкина задала вопрос попроще:

– Как тебе Кудря?

Надежда пожала плечами.

– Ну да, – прокомментировала ее движение Бровкина, – нашла кого спрашивать, ведь ты никого не любишь.

Надя хотела возразить, возмутиться даже, но потом подумала, что, вероятно, Татьяна права. Наверное, замуж за Холмогорова она выходила по любви, но потом выяснилось, что может жить и без него. А сейчас, когда Саша недвусмысленно намекает на то, что хочет вернуться, совсем не жаждет этого. Значит, любви не было никогда, потому что любовь дается одна на всю жизнь: когда можешь простить и принять, можешь забыть обиды и жить счастьем лишь от одного присутствия рядом единственного близкого и родного человека. Ей же совершенно не хочется, чтобы Холмогоров находился рядом всю жизнь. И спокойно чувствует себя, когда смотрит на него, слышит его вкрадчивые слова. Все, что было прежде, уже не крутилось перед мысленным взором, как когда-то, она даже не вспоминала в последнее время о бывшем муже. Может быть, потому, что забот и без того хватало. И потом, она больше думает о Павле, ждет встреч с ним или его звонка.

И вдруг Надя с радостным для себя удивлением поняла, что любит именно Павла. Любит его одного, как не любила никого и никогда. Но это понимание не добавило радости в жизни, потому что Павел всего-навсего ее хороший знакомый, может быть, друг, и ничего больше. Или все-таки добавило? Наверное, кое-что изменилось, ведь не случайно при мысли о Павле так сладостно и удивленно заныло ее сердце. Почему так внезапно?

Что такое любовь и как она приходит к человеку? Как случайное знакомство оказывается вдруг самой важной встречей в жизни? Как еще совсем недавно незнакомый человек становится самым близким и самым родным, частью тебя самой – причем лучшей и самой ранимой частью? У нее не было ответов на эти вопросы. Только уверенность – когда так происходит, весь мир меняется – становится добрым и ласковым. И люди вокруг – такие близкие и почти родные…

– Как хорошо! – сладко потянулась Бровкина. – Никуда сегодня спешить не надо; поеду домой и отосплюсь. Только на работу позвоню – предупрежу, что не приду сегодня. Хотя они там и сами должны знать, что у меня трагедия всей жизни.

Продолжая потягиваться и выгибать спину, Таня без всякой паузы перевела разговор на другое:

– Если вдруг мне предложат повышение, пойдешь ко мне работать?

– Кем?

– Моим помощником или секретарем-референтом. Теперь, чтобы утешить, мне просто обязаны предложить должность начальника отдела. А значит, по штату начальнику положено иметь помощника. Будешь составлять для меня расписание рабочего дня, назначать встречи, подготавливать речи для выступлений на конференциях, отвечать на письма граждан. Материально не пострадаешь, даже наоборот. И тебе к зарплате буду доплачивать лично.

Татьяна смотрела на подругу с таким искренним сочувствием, что обижаться на нее было невозможно. Но Надя отказалась, сказав, что уже нашла другую работу, где ее ждут.

– Подумай хорошенько: со мной у тебя будут более лучшие условия, – настаивала Бровкина.

Ее косноязычие, которое Надя прежде старалась не замечать, сейчас начало раздражать. А подруга продолжала улыбаться.

– Саша рассчитывает к тебе вернуться?

– Не знаю, на что он рассчитывает, но у меня другие планы на жизнь.

– Вот и правильно. Зачем он тебе?

Таня наполнила чаем еще одну кружку.

– Может, мне за него замуж выйти? Что мужику одному кантоваться? Ты извини, но мы с ним все-таки не посторонние друг другу люди.

– А как же вице-губернатор?

Бровкина задумалась. Наконец ответила:

– Одно другому не мешает. Хотя ты права: надо будет в самое ближайшее время определяться, кого брать в мужья, а кого в любовники.

«А подруга ли она мне? – подумала вдруг Надя. – Вероятно, да, раз и эта глупость меня не тронула. Других близких знакомых у меня нет, и у нее, скорее всего, тоже. Она не очень умна, необразованна, но зато говорит то, что думает. С ней проще, чем с людьми, от которых не знаешь, чего ожидать».

Надя с Татьяной ехали в такси, когда по радио стали передавать городские новости. Начали с громкого убийства, сообщили, что потрясена не только вся городская администрация, но и все жители города…

– Ага, – прокомментировал высказывание пожилой водитель, – особенно я потрясен, что только одного замочили. Всех их, гадов, надо к стенке ставить. Сейчас если кого убьют, то никто и не сомневается, за что. Наворовали, простых людей без штанов оставили, а теперь красть больше не у кого, вот и тащат друг у друга. Помню, давным-давно, когда только перестройка началась, говорили: «Сначала перестройка, затем перестрелка, а потом перекличка». Все так и получилось. И этого тоже не просто так грохнули.

– Вы ж не знали этого человека, а такое на него наговариваете! – возмутилась Бровкина.

– Вы, что ли, были с ним знакомы? В какой стране живете, девушка? Я не знаю, может, у вас все в шоколаде, но всем остальным абсолютно все равно, кого там еще убили: их мочат-мочат, а ничего не меняется…

Татьяна было открыла рот, чтобы сказать водителю что-нибудь очень обидное, но решила промолчать. Обернулась к Наде за поддержкой, а та смотрела в окно.