Екатерина Островская - Не расстанусь с Ван Гогом

А что, если и в самом деле не отдавать картину Багрову? Подождать, потерпеть несколько дней, пересидеть у Наты. А за это время ее подруга из прокуратуры возбудит дело по факту убийства бровкинского Ивана Семеновича. Поскольку сразу же всплывет имя Багрова, тому придется давать объяснения. Если он заказчик, а Хорьков наверняка назовет его, то срок банкиру обеспечен. Он точно сядет надолго, если, конечно, заблаговременно не сбежит из страны. Но тогда ему придется скрываться, потому что он не политик, не экономический беженец, а уголовный преступник, замешанный в убийстве чиновника. Одним словом, Багрову будет не до картины. И не до Холмогорова.

А вообще, почему банкир с такой настойчивостью преследует его? Неужели только из-за того, что актер, потеряв голову, переспал с нимфоманкой, не зная о ней ничего, не догадываясь, чья она жена?

Может, это была постановочная сцена? Багров, зная, у кого находится шедевр Ван Гога, вынюхал о Наде все, даже то, за кем она была замужем, и пригласил Холмогоров на корпоратив, заранее зная, чем он закончится. Илона – никакая не жена Багрова, а нанятая проститутка, разыгравшая сцену так, что даже Саша ничего не понял. После чего его заставили стрелять в Разоренова, сняв эпизод на видео, дабы потом шантажировать. Но ведь приятель-прокурор и так умирал. Он бы и без выстрела Холмогорова умер. И потом, неизвестно еще, чей именно выстрел оказался для него смертельным. А вдруг Саша не попал вовсе, промахнулся? Ведь он даже не смотрел, куда стреляет, не целился…

Саша вдруг в подробностях вспомнил, как все это было, – как грохнул выстрел, как дрогнул пистолет в его руке…

Отбросив ненужные сейчас мысли, Холмогоров спустился на площадку между вторым и первым этажом и остановился. Перегнувшись через перила, посмотрел вниз – на первом этаже было пусто. Быстро промчался по ступенькам, выскочил во двор, наконец оказался возле машины. Открыл заднюю дверь и впихнул на сиденье обернутый покрывалом холст. Сел за руль и оглядел двор – две молоденькие мамаши обсуждали что-то, покачивая коляски. На него они, кажется, не обратили никакого внимания.

– Чисто, – вслух произнес Холмогоров, как говорил какой-то из сыгранных им героев, полицейский.

И задохнулся от нехватки воздуха. Сердце заколотилось так, словно он только что пробежал марафонскую дистанцию.

Ехать на студию не было никакого желания. Саша позвонил Нате и предупредил, что направляется к ней. Заводя двигатель, вспомнил о Наде и опять почему-то вслух сказал:

– Прости, родная. Так было надо.

Остановившись под светофором на одном из перекрестков, обернулся и посмотрел на покрывало, накрывающее картину. Сколько же он везет в салоне? Сто миллионов или больше? Даже если сто, то столько денег не поместится в его не такой уж маленький автомобиль. Ну, если только сотенными купюрами. Каждая купюра весит ровно грамм. Значит, всего получается миллион граммов, а это одна тонн денег. Тонна! Обалдеть можно…

Холмогоров услышал гудки автомобилей и понял, что сигналят именно ему. Посмотрел на светофор – горел зеленый. И тогда подумал: все будет хорошо.

Ната ждала его дома. Девушка не стала ни о чем расспрашивать и даже не взглянула на холст.

– Подруга с утра ходила к руководству, – сообщила она. – По ее словам, у шефов после ее доклада случилось нечто вроде истерики. Сначала они вроде не поверили, потом спросили, откуда информация. Но по закону следователь не обязан раскрывать свои источники. Копнули, что есть на Багрова, и тогда поверили сразу. В номере гостиницы, о котором сообщила подруга, банкира взяли, и не одного, а с девочкой лет пятнадцати. Та была в явном неадеквате, бросалась на прокурорских, пыталась ударить, исцарапать и плюнуть в них, орала, что они с этой минуты уволены. Примчался ее отец и умолял не придавать этот факт огласке. У Багрова в номере, кстати, найден кокаин, но банкир держался спокойно, сказав, что марафет не его. Тем не менее, он задержан. Вопрос об избрании меры пресечения будет решен позже.

– А Хорьков?

– И его взяли в то же самое время. Но в другом месте – он находился в квартире вдовы чиновника. Кстати, местонахождение его не было установлено, попался случайно: группа пошла к Бровкиной побеседовать и застукала обоих тепленькими. Если Хорьков и в самом деле убийца, то, как сказала моя удивленная подруга-следователь, он развлекался с вдовой на квартире своей жертвы. Но в этом случае у Багрова появляются шансы уйти от ответственности. Будем надеяться, что такого не случится. Работа продолжается.

«Все, все, все! – стучало в висках Саши. – Все, кажется, заканчивается!»

Он поцеловал Нату и собрался уходить, но кое-что вспомнил.

– Прости, а у тебя сохранились какие-нибудь связи с арабскими коллекционерами живописи? Я имею в виду, остались ли какие-то телефоны?

Девушка кивнула.

– Связей нет, но у меня хорошая память на цифры, на телефонные номера, в частности. Правда, с арабами связываться теперь опасно. Возможно, или даже почти наверняка, они пытаются отыскать пропавшие деньги. К тому же могут считать, что это я сдала всю сеть. Собственно, неважно. Арабов, кстати, живопись с изображением людей не заинтересует, если нельзя получить очень быстро приличный доход. Но я встречалась с одним японцем, который зависает на импрессионизме и скупает как раз постимпрессионистов.

– Ты помнишь его телефон? – спросил удивленный Саша.

– Приблизительно. Несколько попыток – и наберу правильный номер. А кроме того, мне известно название его фирмы, которая является одной из крупнейших по продаже недвижимости на японских островах. Насколько знаю, этот человек никогда не торгуется: если запрашиваемая цена соответствует конъюнктуре рынка, платит сразу после заключения экспертов о подлинности картины. И это еще не все. Сейчас наибольшую активность по скупке шедевров проявляют китайские корпорации. Установить, представители каких именно постоянно присутствуют на крупнейших аукционах, не составит труда. Они дадут больше японца. А еще…

– Поговорим об этом вечером, – остановил ее Александр, – мне надо ехать.

Он поцеловал Нату, и поцелуй длился дольше, чем на это было времени, и меньше, чем ему хотелось. Но надо было спешить: до конца рабочего дня оставалось около полутора часов.

Холмогоров, войдя в кабинет Горелова, увидел Надю, углубившуюся в чтение рукописи, и Василия, с интересом разглядывавшего изгрызенный карандаш.

– Прости, – сказал Саша бывшей жене, – задергали меня сегодня – то бухгалтерия, то костюмерный цех, потом Решетов позвал просто поболтать ни о чем, затем ассистент режиссера на площадке решил со мной поспорить о процессе. Да кто он такой? Его дело следить, чтобы все вовремя приходили, чтобы никто не забыл текст, чтобы всегда был горячий чай и бутерброды.