Екатерина Островская - Не расстанусь с Ван Гогом

– Проводишь?

– Вы хотите, чтобы меня убили? Там вооруженная охрана.

– Мы будем отстреливаться, – без тени улыбки произнес незнакомец. – Тебе дать парабеллум?

– Не надо меня запугивать. Я же и так все рассказал.

– Кто вынес картину из квартиры Черкашиной?

– Даже не представляю. Я вообще, пока вы не сказали, не знал, что ее украли. Мне поручили вывезти Ван Гога в дипломатической почте.

– Кто в консульстве должен был оформить документы на груз?

– Не знаю. Мне их Багров обещал передать.

– Так ты не хочешь к нему подняться?

Томас затряс головой.

– Ну, ладно, придется идти одному, – вздохнул незнакомец и направился к двери.

– Мы с ним сегодня обедали вместе, – «вспомнил» Линдмарк, – он должен был вечером быть на какой-то встрече.

– Чуть не забыл! – воскликнул незнакомец и снова подошел к Линдмарку. Тот на всякий случай поднял руки, локтями прикрывая лицо.

– У тебя же есть номер телефона Багрова. Давай-ка твой мобильник…

Линдмарк достал из кармана аппарат и отдал, подсказав:

– Он записан как «бюро переводов».

– Через пару часов верну, так что жди меня, – буркнул незнакомец. Затем вышел из номера.

Едва дверь захлопнулась, Линдмарк быстро подошел к стационарному аппарату и набрал номер портье.

– Я хотел бы заказать такси до аэропорта. Нужно срочно. Прямо сейчас спускаюсь.

Томас опустил трубку на рычаг, подошел к шкафу, достал из него небольшой дорожный чемодан и начал швырять внутрь свои вещи. Перед тем как застегнуть молнию, вынул из бокового отделения свой второй мобильный телефон и набрал номер.

– Это я, – произнес он в трубку, – срочно надо уехать, так что завтра вам придется обойтись без меня… Хорошо, хорошо, я понял, пусть сумма будет меньше. Просто у меня дома неприятности, я могу потерять больше… Через три часа рейс до Стокгольма… Я бы не хотел сегодня… О’кей! Если сумеете довезти меня до аэропорта и посадить на самолет, тогда согласен.

Он повесил трубку, застегнул чемодан, в последний раз оглядел номер. Закрыл дверцу шкафа и тут же ударил ее ногой.

– Курат! Тибла!{Черт! Русское быдло! (эст.) }

Холмогоров встал с постели, натянул брюки и вышел в гостиную. Ната сидела на огромном диване, поджав по себя ноги и держа в руках планшетник.

– Ну, отозвался кто-нибудь? – спросил он.

Девушка кивнула.

Саша подошел и сел рядом. Взглянул на монитор и увидел английский текст.

– О чем хоть пишут?

– Японец предлагает сто шестьдесят пять. И если нас устраивает сумма, готов до конца недели прилететь лично. Но до того времени его эксперт должен подтвердить подлинность полотна.

– Только одно сообщение?

– Нет. Американец предложил сто шестьдесят.

– Отпадает, – махнул рукой Саша, – пять миллионов на дороге не валяются.

– Вот и я так думаю, – согласилась девушка. – Однако американец наверняка готов накинуть. Даже спросил, куда может приехать его агент, который сейчас находится в Петербурге. И я ответила, что если тот в Петербурге, то сделку можно совершить хоть сегодня. Правда, при этом стоимость картины увеличивается на пять миллионов, потому что есть интерес и у других коллекционеров.

На экране появился новый текст.

– Еще какие-то новости? – поинтересовался Холмогоров.

– Погоди…

Ната молча прочитала послание. А потом, посмотрев на Сашу, стала переводить:

– Если картина находится в Петербурге и вы готовы… то есть мы готовы… ее продемонстрировать, то агент подъедет сегодня и осмотрит ее. В случае, если холст не поврежден и состояние лакокрасочного слоя тоже, то покупатель готов увеличить предлагаемую им сумму на пять миллионов. Ответ надо дать немедленно, потому что агент должен улететь сегодня же.

– Сейчас начало десятого, – напомнил Саша, – когда он еще прилетит… Пиши, что мы согласны, и укажи телефон для связи.

– Успокойся, у меня есть опыт общения с такими людьми. А ты оденься пока.

Холмогоров отправился в душ. Стоял под струями, и его трясло от напряжения: сколько еще времени ждать, когда переведут деньги – день, два, неделю? С ума сойти – сто шестьдесят пять миллионов! Пусть десять дней, но когда они пройдут, случится что-то невообразимое: у него будет все, чего только можно пожелать, любая мечта станет реальностью – потому вокруг будет целый штат волшебников, ждущих его приказаний… Десять дней! Какими они будут долгими! А может, на все уйдет неделя?

– Полчаса, – прозвучал за стенкой кабины голос Наты. – Ты слышишь меня, любимый? Через полчаса агент американца будет здесь. Я отправила номер моего телефона, и он тут же перезвонил. Остановился в гранд-отеле «Европа», а оттуда ехать минут пятнадцать. Пока машину вызовет, то да се…

– Я уже вылезаю, – ответил Саша, чувствуя, как сжалось сердце.

Быстро поскреб щеки бритвой, потом в спешке сушил волосы феном, а сердце все не хотело успокаиваться. Оно и так тревожно билось с той минуты, когда в его руках оказалась картина Ван Гога, снятая со стены Надиной гостиной, но сейчас просто выпрыгивало из груди.

– Принеси коньячку грамм сто, – попросил Александр Нату, – хочется снять напряжение.

И в этот момент раздался вызов домофона. Девушка пошла к дверям, Холмогоров следом. И даже опередил Нату. На мониторе был виден стоящий на крыльце дома высокий человек.

– Слушаю внимательно, – сказала Ната.

– You made to me an appointment. This is the expert{Вы назначили мне встречу. Это эксперт (англ.) }.

– Come in, please{Войдите, пожалуйста (англ.) }, – ответила Ната и открыла дверь.

– Что он сказал? – прошептал Холмогоров. – Я не понял.

– Сказал, что мы договорились о встрече, только и всего.

Холмогоров перекрестился и поднял глаза к потолку.

– Господи, помоги нам!

На работу Надя так и не пошла. Один раз позвонил Горелов и поинтересовался, как у нее дела. Пришлось отвечать, что жива, и на том спасибо. Василий тут же спросил, кто накануне доставил его домой. Потому что он очнулся ночью в постели одетым, никого в квартире не было, а телефон Холмогорова оказался отключен.

– Меня этот человек не интересует, – сказала Надя и бросила трубку.

И телефон тут же зазвонил снова. Надя не хотела подходить. Потому что думала, это опять Горелов. Но аппарат надрывался, и пришлось отвечать.

На связи была мама.

– Мы летом вернемся домой, – сообщила она, еле сдерживая радость. – Навсегда вернемся. Возможно, даже раньше. Нас опять позвали в наш театр: там сменился худрук, и новый хочет в следующем сезоне видеть нас в составе труппы. К тому же ставки там увеличили… Ты почему молчишь? Не рада, что ли?

– Рада, и даже очень, – ответила Надя.

– Может, мы нарушаем твои планы? У тебя кто-то появился?

– Никто у меня не появился, и планов никаких нет… – Тут она вспомнила, что это не так, и поправилась: – Планов пока никаких, но, кажется, кто-то появился.