Сергей Сибирцев - Привратник 'Бездны'

- Дружочек, я знаю, чем заняты твои извилинки, - безо всякого предупреждения прервала уютную паузу девчонка, простодушно морща свой не загаженный думами высокий интеллигентный лоб, который даже бесшабашной начесанной черно-платиновой челке не удалось замаскировать.

- Прелестное дитя одарено ясновидением? - меланхолично заметил я, изобразив углом рта и щекою материалистический скепсис.

- Да на твой мордашке, дорогушка (браво, девочка, новый свежий эпитет!), все твои скучные родительские заботы приколоты. Ты весь сразу на ладошке. И хочется, и колется...А кто-то не велит. Я понимаю тебя, дорогушка, ты не прочь спариться. Но! Но тянешь себя за хвост назад. Ты не ссыкун, я знаю. Ты нормально осторожный. Почему не снимаешь и путанье. Хотя бабки позволяют. Сам портишь себе прожиточную норму. Почему тебя - я сама и склеила. Ты не как все. Ты иной. Тебе не идет, знаешь что?

- Не знаю, проконсультируй...

- Консультации нынче, дядя, бабок стоят. Запомни!

- Готов по таксе, так сказать...

- Ух, и долдончик ты, даже шутить по путевому разучился! Ничего, со мной поводишься, - научишься в раслабон входить. Зачем тебе знать про свои бяки. Какой ты есть - такой и нравишься.

- Да уж, с кем поведешься... Послушай, я тебе так и не представился. Значит так: можно звать дядя Володя, а можно...

- Все приехали! Кончай базар, нашелся мне родственничек! Еще мне не хватало извращенцев! Следи за слоганом, дорогушка. Если я влипла в тебя, это не значит можно крошить батон, - с какой-то стати всерьез запричитала симпотюля-приставуля.

- Ты чего, милая? Кто тебя укусил? Вот еще - милые семейные сцены...Знаешь, подобные перепады настроения характерны для наркоманов...

- Вот опять хамишь девочке. Смешной! Для нормально колонутой, ну которые ширяются, - нужен ты больно. Совсем, что ли разучился сечь женскую психо? Совсем засиделся в девках. Дерьмом тепленьким обложился. Мечтаешь, вырастет огурец, да! Эх ты! А я дура - размечталась.

- Позвольте вам, милая девушка, заметить: слушать ваши милые девчоночные речи - слишком долго - скучное занятие. Давайте прекратим эту пьесу и, довольные сами собой, разбежимся, как в море корабли, - попытался смягчить я последним крылатым выражением суровость собственного монолога.

- А-а, вот и попался! Сразу заговорил своим голосом. А то ишь - дядя Володя он! Я тебя Вовиком буду звать. Нет, не буду. Вовик - как кликуха, как Бобик! А ты совсем не песик. Ты - хозяин пса! Потому что ты - ты, что-то такое знаешь, что никакой легавой псине ни в жизнь не догадаться.

Еще хорошенько не вникнув в (якобы) бесхитростный смысл девчоночных иносказаний, я обнаружил внутри себя - где-то в районе солнечного сплетения, - обнаружил ледяное премерзкое крошево. Эта девочка-всезнайка, невзначай (так хотелось мне думать), эдак походя, тронула во мне нечто такое, к чему я сам запрещал себе прикасаться.

З н а н и е, которое хоронилось во мне, в моей сущности, в моих "мочальных" мозгах - о н о, сидящее во мне, будучи сейчас как бы в коконе, напрочь скрытое ото всех любопытствующих равнодушных или безжалостных (что, в сущности, все равно), - з н а н и е представляло собой гибельную ловушку для "непосвященных". Одновременно же несло моему Я - вследствие моей беспечности, разгильдяйства и обыкновенного мальчишеского бахвальства, непременно жесточайшие прижизненные муки, которые неизвестно когда бы имели финал избавления от непосильного ярма жизни.

Боже мой, откуда взялась эта наглая бульварная пигалица?!. Кто же она такая... Кто она? Кто ее послал? Неужели приклеилась просто так, из одного глупого любопытства малолетки-развращенки?..

Да-а, дядя Володя, а нимфеточка-то с грязным секретом... Как она умеючи распустила-разметала липкие паутинки. Паучиха-лолитка... Как профессионально "склеила" взрослого балбеса! Ай да блядешечка!

Маленькая ничтожная рабыня, посланная ее законным рабовладельцем...

И ведь когда еще обмолвился о "знании" - микроскопически поделился с чудным и чудесным человечком, чудом сохранившим искреннею бесхитростную душу - Цимбалюком, который до сих пор так и не обнаружил себя...Никаких признаков присутствия моего давнишнего, старозакаленного приятеля... И дверь до сих пор опечатана...

- Влад, а ты чего такой нездешний? Припух, понимаешь, в одиночку. В таинственность играешь, да? Может ты вовсе другой, а я дурочка, навыдумывала невесть чего. Ну-ка, не отворачивайся, а смотри прямо и твердо. Как ведут себя примерные мальчики? Фи-и, и глаза стали не те. Чужие-причужие, как у моей бывшей классной. Ладно, дружочек, замнем. Не тужи на жизнь! Я скоро тебя отпущу. И побежишь по своим суперменским делам. Или у тебя - делишки? Нет, Владо, ты не лимонный миллионер. У тебя настоящие мужские дела. Я угадала?

- Да, девочка, угадала. В свободное от основной работы время подрабатываю. Тружусь наемным убийцей. Нас в прессе окрестили красивым нерусским словом - к и л л е р. И шагал я на рекогносцировку местности. Визуально изучить, так сказать, подходы. И, разумеется, пути отхода. Да вот ты малость помешала. Случайно... Маленькая нештатная ситуация, из которой я обязан выйти, как всегда с минимальными потерями.

- Во, врун-то! Загибаешь классно. Ты, наверное, книжки про киллеров сочиняешь. Вот, отдай эту бумажку трактирному лакею. И сдачу оставь лакею. Ладно, ладненько, а то я материться захочу. Понял! Кончай вынимать мозги! Ты мне немножко надоел. Своим правильным родительским сопением. Своим задрочем совсем детским. Тоже мне - наемник-бык на палочке! Разве маленьким девочкам можно врать? Спорим, что расколю тебя? И скажу кто ты по жизни, а? Испугался!

- А ты, оказывается, и спорщица, голубонька! Все-таки назови, как звать величать тебя. Только не лги старшему по возрасту и стажу, так сказать... вранья.

- Вот прилепился! Господи, ну зови Настенной или Настюхой. Не нравится мне мое имечко. Как из сказки. А я девочка из жизни, с самого донышка ее. Какая я к черту - Настенька! Во, - и лакей наш на горизонте. Сунь сам ему. Я пойду отолью. И не вздумай сделать ноги. Веревочками потом не привяжешь. Я "динамистов" убиваю на месте. Понял, дружбанчик!

И не дожидаясь от меня вразумительных возражений, деловито упорхнула в сторону трактирного сортира. Лишь полы распахнутого аля летучая мышь плаща, точно расправленные серебристо-ночные крылья экзотической летуньи, шумно прошуршали в шаге.

Странное все-таки дите свалилось на мою шею...

Все! Следует на этом мило фривольном пункте поставить жирную твердую точку.

Небрежно подошедшему официанту, обряженному под русского самодержавного полового, вручил Настину ценную бумажку, на которой изящно расположилась колесница о четырех античных лошадях (на знаменитую Гоголевскую русскую тройку сия монументальная композиция не тянула) оценочный эквивалент этой растиражированной картинки - 100 русских (или россиянских) рублей, которых, впрочем, едва хватило, чтобы расплатиться за мизерные порции кофе и миниатюрные вазочки с льдистыми кругляшами.