Сергей Сибирцев - 'Речь гнева', или Соображения по поводу ремесла

Освящение всяческих злачных мест и отпевание паханов по всем церковным канонам - эти ритуалы стали своего рода общим местом в жизни новейших прихожан. И все эти новейшие причуды полуатеистов, полумистиков любовно и профессионально фиксирует японская видеокамера, а то и прямая трансляция по центральным каналам телевещания...

Суета сует процветает. Ничто не ново под луной. Ибо все суета и томление духа, говорил Проповедник Екклесиаст.

***

Так все-таки что же это за ремесло такое - писательство? Надо полагать, что сие ремесло для избранных, странных, чудных, сумасшедших, как бы всегда не от мира сего. Сочинительский дивный цех... приобщиться к которому всегда жаждали (и по сию пору жаждут) и великие мира сего: диктаторы, цезари, цари, императоры, вожди, генсеки, президенты.

В сущности, сочинительство - это кощунственное занятие дерзкого человеческого существа. Сочинительство - это строительство-творение собственной живой действительности, в которой я - автор - един в вечной двойственной сущности: я - есть свет и тьма. Чем более я светоносен, тем меньше мглы в моих творимых мирах.

Если бы сие было так однозначно.

Истинный автор всегда подневолен. Он в бесконечном плену собственного дара. Существует так называемое понятие - искра Божия. Писатель Божьей милостью...

Я же полагаю, что существуют и иные истинные авторы, носящие в себе черную искру - дьявольскую, но вместе с тем имеющие безусловное влияние своим небожественным творчеством на массовое читательское сознание. Причем творцы, отмеченные и божьей милостью и дьявольской метой, стоят как бы в одном ряду, название которому - классики.

Среди десятков имен их есть авторы, бережно хранившие в своем даре печать божественную, есть искренне носившие в себе, в своих творениях сатанинское начало-семя, а есть и те, которые сами во всю свою сознательную творческую жизнь так и не сумели разобраться, что же в их душе преобладает.

Мне, как рядовому читателю, всегда были как бы роднее именно эти, вечные мученики, вечно сомневающиеся, вечно борющиеся за свой дар, вечно терзаемые желанием заглянуть в пропасть Ада. В качестве примера подобного титана возможно единственное гениальное имя - Федор Михайлович Достоевский.

Я уверен, что гений Достоевского будет наиболее надобен, востребован совсем уже недалеким грядущим христианским тысячелетием. Именно неспокойный, неуютный, жестокий, эсхатологический гений русского имперского писателя помогает приблизиться к вечной загадке, - что есть существо, прозываемое человеческим?

Человек ведь есть и духовное, и животное существо, - эта нехитрая очевидная фраза принадлежит еще одному нашему русскому богу словесности Льву Толстому.

Как бы тривиально ни звучала сегодня эта как бы легкодоступная мысль - именно она всего ближе к аксиоме всего рода человеческого. От начала своего до нынешнего дня, в преддверии Судного часа.

Что поделаешь с нами, человеками, ежели мы все делаем для скорейшего приближения страшного часа.

Безусловно, и я небезгрешен, со всеми своими претензиями на истинное обладание писательским даром. А ты пиши, терзайся, с ума сходи, хандри, молись и воскресай в работе, - пиши!

И я пытаюсь найти свое слово.

1996г.