Татьяна Гармаш-Роффе - Легкое дыхание лжи

– Тогда бы с Рижского шоссе он сразу взял направление на восток через север, так короче.

– Ладно, согласен. Значит, пилит на юг – или въехал в город.

– Ты чего-то тупишь, Кис. Не выспался? Зачем объезжать Москву, если нужно в город? Он бы прямо с Рижского шоссе и въехал.

– Это если ему в центр надо. А если же… У тебя карта под рукой? Что там рядом? – Кис повторил координаты, данные ему Гришей.

– Варшавка.

– А, ну вот, если Коле в Чертаново, к примеру, нужно? Если у него там есть где спрятаться? Или тачку сменить?

– Кис, как у тебя только крыша не едет от всех твоих версий?

– У меня есть еще как минимум парочка других, тоже увлекательных.

– Все, хорош, мне надо инфу скинуть коллегам, давай, до свиданья.

– Серег, стой. А что, если он решил на Украину податься? В Европу не сумел, так хоть в ближнее зарубежье… С учетом политической обстановки его оттуда России не выдадут. Что скажешь?

– И девушку везет с собой?

– Пока да, думаю. Как заложницу. Убивать ее – если он вообще намеревался – сейчас неразумно, он слишком много проколов допустил. Он полицай, понимает, что к чему, лишняя статья ему не нужна. Когда он почувствует себя в безопасности, вытурит ее из машины, и все. Может, уже на украинской территории, кто его знает. Пока Мила до Москвы доберется, Коля уже успеет раствориться в незалежной с денежками.

– Неплохая версия, Кис. Но на Украину надо еще въехать, а они там ща залютовали на границе… Кстати, почему они говорят «незалежная»? Не залежалась где-то?

– Спроси че-нить полегче… А Мысик – не украинская фамилия, случаем? Сумеет договориться… Или проскочит через мелкие села.

– Ладно, отбой. Да, между прочим, Роман уже здесь, с проходной мне звонил, я ему пропуск оформляю. И Настю, сестрицу Милы, доставили.

– Я тоже скоро подтянусь, – произнес Алексей, чувствуя, как изрядный груз свалился с его плеч: он до последнего опасался, что сын рванет на поиски Милы незнамо куда…

Едва Алексей закончил беседовать с Громовым, как мобильный снова разразился звонком. На этот раз на связи был Пилипкин Владислав Петрович. Его голос звучал потрезвее, чем несколько часов назад, – малость проспался, видимо. Но и совсем трезвым его, однако, не назовешь.

Кис честно ответил на вопросы Владислава Петровича. То есть выложил всю информацию, которой располагал. Проблема заключалась в том, что больше всего Пилипкина интересовала дочь, понятно, – а вот по ней информации у Алексея вообще не имелось. Одни лишь предположения, версии, которыми Кис делиться с Пилипкиным поостерегся. Во-первых, с такими, как он, с низким уровнем интеллекта, связываться опасно: будет потом приставать – «вы же мне говорили!» – и объясняй ему в сотый раз, что такое версия . Во-вторых, Роман как-то неясно намекнул, что отношение Владислава Петровича к дочери двусмысленно…

Не удовлетворенный ответами детектива, Пилипкин принялся скандалить и угрожать, и Кис переадресовал его к Сереге, а сам занялся делами более насущными. Закончив прерванный разговор со следователем (на большинство вопросов, касающихся Романа, отвечал уклончиво – не рассказывать же, в самом деле, как его сын угонял машины), он сел в «Тойоту» и отправился в Москву, на Петровку, 38.

У Громова его ждали новости: синий «Вольво» довольно быстро обнаружился на Симферопольском шоссе – похоже, полицейский Коля действительно намеревался податься на Украину, во всяком случае держал путь на юг. Самонадеянность Мысика подвела: рассчитывая, что личность его установят еще не скоро, транспортное средство, соответственно, тоже, он мчался с мигалкой, обеспечивая себе свободный проезд, а заодно и внимание постов ГАИ. Последних он не опасался: удостоверение полиции всегда выручало его, а ориентировка, по его разумению, еще не подоспела.

Однако пока никто не мог сказать, находится ли Мила в салоне «Вольво».

В данный момент за ним следовали две машины дорожно-патрульной службы, приказывая съехать на обочину и остановиться, еще одна пыталась обогнать его, с тем чтобы перекрыть Мысику путь, как только представится возможность.

Но полицейский Коля, увидев, как повернулось дело, явно не собирался подчиняться приказам. Понимал, что на дороге с интенсивным движением полиция не сможет взять его в клещи.

В ГАИ это тоже понимали, посему принялись перекрывать шоссе, заставляя водителей с него сворачивать. Когда Мысик увидел изрядно опустевшую впереди себя дорогу, он понял, что его ждет (а ждала его, скорее всего, лента с шипами по всей ширине шоссе), и нырнул в ближайший боковой съезд. Он бешено погнал, петляя и резко сворачивая на перекрестках. К счастью для других водителей и пешеходов, сирена у него была по-прежнему включена, и люди и машины предусмотрительно расступались, заслышав ее вой.

Вскоре «Вольво» вырвался из городской зоны на какую-то узкую битую дорогу, петлявшую в сельской местности. Слева лежали поля, за ними виднелась деревня; справа стоял еловый лес. Машина ДПС, отправившаяся на перехват, показалась на встречной полосе, сзади «Вольво» тоже поджимали… Казалось, еще секунда, и полиция возьмет убийцу. Однако он неожиданно резко затормозил, окно со стороны пассажирского сиденья опустилось. В него высунулась девушка, и все увидели, что к ее голове приставлен пистолет.

– Мила жива, – вышел Серега из своего кабинета и сел рядом с Кисом, Романом и Настей, устроившимися за свободным столом в комнате оперативников. – Но она в заложницах у Мысика.

– Он озвучил требования? – спросил Алексей.

– Да. Николай Терентьевич обзавелся не только маячком для личных нужд, но и громкоговорителем. С помощью которого требования как раз и озвучил в прямом техническом смысле. Они простые: дать ему уехать мирно. А Милу он выпустит, как только будет уверен, что его не преследуют.

– Вы же ему не поверите, нет? – вскинулся Роман.

– Парень-то у тебя какой темпераментный, – повернулся Серега к Алексею.

Кису не понравилась эта фраза. В ней был какой-то скрытый подкол, ненужное ехидство. Серега с самого начала этого дела воспринимал Ромку как потенциального преступника, как противника, вражескую сторону. И хоть теперь и убедился, что был не прав, но по инерции продолжал относиться к нему настороженно и отчужденно. Инерция ведь есть не только у физических тел – она есть и в психологическом восприятии… «Ложечки нашлись, но осадочек остался», – как говорится в известном анекдоте.

Алексей знал по собственному опыту: чтобы инерцию переломить, нужно остановиться и подумать. Осмыслить ее, откорректировать в свете новых фактов ее понимание, а с пониманием придут в соответствие и эмоции. Но в сыскном деле почти никогда нет времени на размышления.