Алексей Макеев - Портрет смерти. Холст, кровь

– А почему вы до сих пор лежите? – удивился полковник.

– А может, все-таки выйдете? – взвизгнула Варвара. – Или кому-то не терпится забраться к нам под одеяло?..

И снова рутинное разбирательство. Не знаю, устроило ли полицию наше объяснение, но в глубине души они понимали, что злоумышленники из нас хреновенькие, и лучше не позориться. Я повторил под протокол свои показания.

– Бедненький, – обняла меня за локоть Варвара. – Ты так устаешь, тебе так много достается… – и зашептала на ухо: – Тебе не кажется, Андрюша, что прошлой ночью ты вел себя, как полный олух? Держу пари, если бы нас было двое, твоя голова осталась бы целой.

Позднее полиция пыталась выпытать, что именно от меня скрывала горничная (честно говоря, я не понял постановку вопроса), потом нам разрешили полюбоваться мертвым телом, которое еще не увезли. Кто-то хотел создать иллюзию, что Сесиль из комнаты не выходила и мои слова гроша ломаного не стоят. Скомканная кровать, девушка лежала в задранной ночной рубашке с искореженным вздувшимся лицом, на столике стояла бутылка минералки, ваза с фруктами, валялись косточки, пошлый дамский романчик в суперобложке. По утверждению «делегации», навестившей горничную, когда они вошли в комнату, приглушенно работал телевизор. Теоретически было допустимо, что девушку мучила бессонница. Она лежала в кровати, грызла фрукты, смотрела телевизор, листала книжку. Крупная косточка от абрикоса пошла не в то горло, и девушка задохнулась. Предварительный осмотр тела данную версию не отрицал, правда, в нее не вписывались мои показания.

– Бедная девочка, – потрясенно шептала Варвара. – Мне ее действительно жаль. Помнишь, сержант Габано говорил, что это единственный человек в доме без темного прошлого?

Несчастный случай – вынесла вердикт полиция и принялась с неприязнью меня рассматривать. Несчастнее некуда: внешнее воздействие (кость) вызвало приступ астмы. Сузились бронхи, выделилась слизь в дыхательных путях, создав препятствие для поступления воздуха. Ей просто нечем было дышать.

– Не буду громко возмущаться, господа, – пожал я плечами. – Моего интереса в этой истории нет. Но подумайте чисто отвлеченно – я похож на вруна или сумасшедшего? В два часа горничная вышла из комнаты, поднялась наверх, при этом сильно волновалась. Да, наверное, побыв наверху, она вернулась к себе по северной лестнице – чтобы страдать бессонницей, а меня огрело по виску одно из здешних привидений.

– А будете лезть не в свое дело, – огорошил меня полковник, – мы для вас персонально придумаем статью.

– Не лезь в бутылку, Андрюша, – прошептала Варвара. – Ты сам не знаешь, что произошло.

Майор Сандалья недоверчиво прислушивался к моим словам и что-то мотал на ус. Я делал выводы из наблюдений – полиция предельно продажна, работает на заказ и терпеть не может, когда препятствуют ее делам. Смерть Кармен и горничной – то самое препятствие, которое полицию бесит и настораживает.

Хладное тело увезли в морг. Полиция опять хозяйничала в доме. Сержанта Габано в ее рядах сегодня не наблюдалось. И вновь обитателей дома собрали в гостиной, полковник Конферо проводил допрос, майор Сандалья проникновенно помалкивал, измываясь над собственными усами. Мятый Генрих, утомленный бесконечными возлияниями, тянул минералку и чесал взъерошенную макушку. Те же люди: гувернантка с каменным лицом, мальчик Марио с ликом свергнутого с небес ангелочка, напряженный Ворген, угрюмый садовник. Покинула свои апартаменты Изабелла – она сидела на диване, закутавшись в платок, тоскливо проницала пространство.

– Я вам безмерно сочувствую, Изабелла, – смастерил бездонную скорбь полковник. – Столько несчастий обрушилось на ваш дом…

– Это не мой дом, – прошептала Изабелла. – Это дом моего старшего брата…

Всем посвященным стало смешно. Генрих криво ухмыльнулся, поджала губки гувернантка, как-то судорожно вздрогнул Марио.

– Простите, – вздохнул полковник. – Не то сказал. Итак, мы выяснили, что ночь прошла спокойно…

– О, да, – подтвердил я.

– Вас не спрашивают, – процедил Конферо.

– Действительно, Андрей Иванович, – повернула голову Изабелла. – Ведь то, что с вами произошло, могло и не иметь отношения к тому, что случилось с Сесиль. Вы могли выпить, оступиться…

– А из буфета пропало белое бордо «О Брион» и «Турин Совиньон», – сурово произнес Генрих. – Меня не проведешь, у меня все на учете.

Ухмыльнулся в усы майор Сандалья.

– Точно, – хлопнул я себя по лбу. – Был пьян и ничего не помню. Спасибо, Генрих, что напомнили.

– Вот так-то лучше, – усмехнулся полковник. – Ладно, господа, подождем заключения эксперта, но подозреваю, что мы имеем дело с еще одним несчастным случаем, – полковник повернул голову и пристально воззрился на Йорана Воргена. – А вам не позавидуешь, господин Ворген. В доме, который вы призваны охранять, происходит целая вереница трагических событий. Пропажа и последующее обнаружение тела Гуго Эндерса, несчастье с его женой, гибель невинной Кармен, неприятность, приключившаяся с Сесиль… Вы нормально себя чувствуете? Совесть не покусывает?

Йоран Ворген поднял голову, водрузил на полковника тяжелый взор.

– Вы на что-то намекаете, полковник? Ах, простите, вы всего лишь констатируете… Хорошо, пропажу, как вы выразились, тела Гуго Эндерса можно поставить мне в упрек. Но это была не пропажа, а добровольный уход не совсем вменяемого человека. Полиция тоже показала себя не с лучшей стороны. Госпожа Эльвира покончила жизнь самоубийством – кто, как не вы, настаивал на этой версии? Гибель Кармен – несчастный случай, в этом доме крутая и твердая лестница. Горничная Сесиль подавилась косточкой, вы сами на этом настаиваете. Совесть моя неспокойна, вы правы, поскольку, будучи начальником охраны, я все равно несу ответственность за происходящее в доме. Если госпоже Изабелле будет угодно меня уволить, она меня уволит.

То, как Изабелла посмотрела на Воргена, заслуживало отдельного описания. В этом взгляде было много интересного. Нерешительность, подозрение, сожаление, нежелание выбирать из двух геморроев.

– Не надо ерничать, полковник, – прошептала Изабелла. – У меня нет претензий к господину Воргену. В его обязанности входит охрана поместья от посягательств извне. Внутренние дела – вне пределов его компетенции. Вы не будете возражать, если мы разойдемся?

– Конечно, Изабелла, простите, – полковник с готовностью состроил услужливую мину.

Население виллы катастрофически сокращалось. Уехала полиция. Мы с Варварой блуждали по дому, не отходя друг от друга. Никого, пустые коридоры. Люди попрятались по своим норам.

– Ты обратил внимание на одну интересную особенность? – шептала Варвара. – В доме постоянно что-то происходит, но не наблюдается оттока населения. Нормальные люди, почувствовав угрозу своей жизни, непременно бы разъехались. Эльвира здесь жила до самой смерти, хотя чувствовала угрозу. Сесиль тянула до последнего, а ведь она чего-то боялась. Генрих, хоть и пьяница, а не дурак, не испытывает желания съехать. Гувернантка, вместо того чтобы уволиться, упорно выжидает. Садовник, начальник охраны… Мелкому Марио вообще на все плевать…