Алексей Макеев - Портрет смерти. Холст, кровь

– Пойдем отдыхать, – вздохнул я. – Голова раскалывается, не могу больше думать.

После серии инцидентов с участием моей головы я чувствовал себя ужасно. Варвара доволокла меня до комнаты, уложила в постель. Вытрясла из багажа какие-то таблетки, принялась ругаться, что в комнате нет ни капли воды, чтобы запить. Умчалась за водой. Я стонал ей вслед, что нельзя болтаться одной по дому, в котором поселилась смерть. Она вернулась через целую вечность.

– Ты слишком долго искала воду, – упрекнул я. – Бурила землю?

– Я видела, как общались Изабелла и Ворген, – сообщила Варвара. – Я подкралась, пыталась подслушать, но они очень тихо говорили. Эх, узнать бы, о чем шла речь…

Мы встали в шесть часов вечера, оделись, вышли из комнаты. По дому плавали миазмы. Он казался вымершим. Но неясное чувство подсказывало, что ни одна крыса не сбежала с тонущего корабля. В гостиной, развалившись в кресле, похрапывал Генрих в мятой рубашке. На журнальном столике стояла опустошенная на две трети бутылка виски. Парню снилось что-то приятное – по губам блуждала глумливая улыбочка.

– Помяни мое слово, следующим будет он, – прошептала Варвара. – Жалко непутевого. Но тут уж кто успел. Либо Изабелла прикончит Генриха, либо Генрих прикончит Изабеллу. Но Изабелла представляется мудрее Генриха.

– Ты понимаешь ситуацию слишком упрощенно, – упрекнул я.

– А нужно плодить сущности? – удивилась Варвара. – Жизнь достаточно простая штука. Месть, деньги, власть. Всё. Иногда любовь. Вернее, слепая страсть по конкретному объекту. Дом на Плата-дель-Торо стоит многие миллионы.

«А страховка за дом, наверное, не многим уступает его стоимости», – почему-то подумал я.

Изабелла пребывала в излюбленной позе на излюбленном месте – стояла, скрестив руки, у окна в холле второго этажа. Неподвижная фигура в закрытом платье. Резко повернулась, одарив нас пронзительным взглядом. Мы изобразили что-то учтивое и поплыли к лестнице. Пустые марши, пустой холл, озаренный дрожащей рябью. На крыльце стоял Ворген, жадно курил и думал.

– Не хотите исповедаться, господин Ворген? – вкрадчиво спросил я.

Он сделал злое и решительное лицо.

– А вы священник?

– Могу побыть им, – я пожал плечами. – Итак?

Ворген отвернулся. Мы поплыли дальше.

– Далеко собрались? – процедил он в спину.

– В город, – сказал я. – Вы не против, если мы осмотрим местные достопримечательности?

– Надеюсь, вы не сбежите из страны в разгар полицейского расследования?

– Как в анекдоте, – шепнула Варвара, когда мы ступили на дорожку. – Папа, я замуж вышла. Ничего не знаю. Как стемнеет – домой…

Поскрипывали качели, на которых сидел Марио. Он чем-то обидел свою гувернантку: Габриэлла прошла в дом мимо нас, ее лицо было каменным, по щеке расползалась жирная слеза. Мы недоуменно посмотрели ей вслед. Гувернантка взбежала на крыльцо, проигнорировав Воргена (тот тоже отвернулся), пропала в недрах здания.

– Чего это с ней? – не понял я.

– Она сломалась, – рекламным голосом сообщила Варвара.

Мы прошли мимо Марио – он качался и провожал нас пустым взглядом. Мы вошли в «лесистую местность». Упала освещенность, дорожка вилась серпантинной лентой. Человек, идущий навстречу, невзирая на приличную массу, практически не шумел. Дворник Тынис едва не напоролся на нас, когда мы вошли в поворот! Ойкнула Варвара, я остановился, сжав кулаки. Опять он лезет?

– В чем дело, Тынис?

Он посмотрел на нас с недоумением, взвалил на плечо мешок с инвентарем, который выронил от неожиданности, прошел мимо, не сказав ни слова. Мы угрюмо смотрели ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

– Расслабься, – похлопал я по плечу дрожащую Варвару. – Не пришел еще наш час.

Охрана на воротах выпустила нас без пререканий. Мы вышли в город – как из темницы на альпийский луг. Перебежали дорогу, юркнули в ближайший переулок, зашагали в центр, взявшись за руки.

Заходило солнце за кукольные домики из белого камня. Мы сидели у фонтана на Виктория-Плаза, любовались игрой водяных струй из мраморной чаши, лежащей на спине бронзового льва, грызли мороженое с ванилью, наслаждались окружением нормальных людей. Варвара таращилась с открытым ртом на «аутентичных» испанских мачо, которые очень эротично ей подмигивали, маслили взорами, я любовался женскими ножками. Продефилировало странное существо условно мужского пола, сверкая фиолетовым мелированием, обласкало меня волнующим взором.

– Может, нам расстаться на часок-другой? – иронично поинтересовалась Варвара. – Ты займешься своими делами, я займусь своими.

Из нее бы вышла прекрасная супруга – невзирая на неумение готовить еду, наводить порядок и воспитывать подрастающее поколение.

– Отличная мысль, – оценил я. – Но мы пойдем другим путем. Не для того мы предприняли эту вылазку…

Мы со вздохом поднялись, взялись за руки и побрели по переулку на восточную окраину городка, втекающую в горный массив…

Сержант Габано проживал в частном домике на улице Эль-Кумира. Другая половина дома принадлежала другой семье и выходила на другую сторону. Дом по самую черепицу зарос апельсинами и персиками, колючим барбарисом, усыпанным душистыми цветками. Ограду вуалировали кусты с глянцевыми листочками, похожими на лавровые. Улочка завершалась тупиком, за которым вздымались непроходимые скалы.

Когда нас впустили в дом, уже сгущались сумерки. Чистые комнатки, непритязательная, но добротная мебель. Розовый бальзамин в корзинках на окнах. Женщина по имени Вера, в прошлой жизни носившая фамилию Филиппенко, радушно встретила гостей с исторической родины. Засуетилась, собирая на стол. Выбрался из спальни подхвативший простуду сержант в рваной футболке. Заулыбался, словно явились дорогие родственники.

– Да, я слышал, что поместье Гуго Эндерса вновь атакуют неприятности. Горничная погибла, знаю… Жалко, что я сегодня такой невыездной…

– Вы не представляете, – всплеснула руками Вера. – В жаркой Испании подхватить простуду куда проще, чем где-нибудь под Тикси. Море, сквозняки на работе, холодное пиво. А у Луиса такая предрасположенность к простудным вирусам…

В доме не было ни детей, ни собак. Только черная кошка с белым пятном на глазу постоянно путалась под ногами.

– Ой, не буду вам мешать, – спохватилась Вера. – Вы, наверное, хотите поговорить с Луисом.

Она исчезла – легко и непринужденно.

Мы изложили факты и ценные мысли. Сержант задумчиво постукивал вилкой по столу.

– Складывается впечатление, что столкнулись интересы нескольких враждующих партий. Нет такого впечатления?

Мы украдкой переглянулись. Впечатлений было много и разных.

– Возможно, скоро вы кому-то станете мешать, – внес еще одну дельную мысль сержант. – До сегодняшнего дня этого не происходило, но теперь… Боюсь, как бы вас не подставили под очередное убийство, – Габано стряхнул оцепенение. – Нет, не обращайте внимания. Вся история, связанная с домом сюрреалиста, – полный абсурд. Начиная с самого исчезновения сюрреалиста.