Алексей Макеев - Алиби для медведицы

Я вернулся к Татьяне, «обрадовав» ее новостью, что мы теперь «друзья по несчастью». Вдруг послышался звук мотора, который прервался под окнами Татьяны, и в комнате появился Гоша, следом за ним вошло лицо официальное со словами:

– Здравствуйте. Ну, что тут у вас?

– Кража со взломом, – сказал я.

– А вы, простите, кто? – начал Мусор раздувать «официалку», словно не знал, кто я такой.

– Я – второй потерпевший.

– У Андрея тоже в дом залезли, – известила Татьяна почему-то Гошу, а не милиционера.

– Правда, что ли? Вот шакалы! Что пропало, Андрей?

– Ружье.

– О-о-ой! – Гоша сильно расстроился. – Говорили тебе, бери с собой!

– Я то же самое подумал, Гоша.

Мент Митя какое-то время не перебивал наш разговор, потом, видно, спохватился, кто тут нынче должен быть за главного, и обратился ко мне:

– Так, вы идите к себе, пока…

– Да можно и на «ты», – предложил я ему.

– Хорошо, – кивнул он, но так, что было видно: на «ты» переходить не собирается. – Идите к себе. Я допрошу первую потерпевшую, потом зайду к вам. Николаич, ты тоже иди пока…

– Хорошо, Митя, работай, – согласился Гоша, – пойдем, Андрей.

То, что моего авторитетного друга поперли вместе со мной, немного смягчило обиду.

– Татьяна, я зайду потом, – пообещал я хозяйке. Мент зыркнул на меня глазами, словно хотел спросить: «Это еще зачем?» Даже не просто спросить – призвать к ответу! Ох, не нравится что-то мне этот мусор!

Мити так долго не было, что мы с Игорем Николаевичем успели выпить по три чашки чая, и я стал не на шутку ревновать! Еще немного – и не выдержал бы, пошел проверять, что он там делает. К счастью, он наконец появился.

– Ну, Николаич, давай я теперь тут человека опрошу.

– Давай, Митя, давай, – вновь проявил Гоша лояльность властям.

– Татьяну поддержи там пока, – тихо сказал я ему, но мент услышал и вновь на меня как-то странно посмотрел. Со мной он закончил гораздо быстрее, чем с моей соседкой, как мне показалось. Все записал, дал прочитать, подписать свои каракули и ушел, умело скрывая от меня свое сопереживание потерпевшему. Кажется, дай ему волю, так и сказал бы: «Понаехали тут городские! Возись с вами».

Когда я шел к Татьяне, Гоша выходил от нее.

– Переживает, – доложил он мне. – Говорит, не надо было за дровами ездить.

Увидев меня наконец одного, Татьяна сразу поднялась, шагнула навстречу, я обнял ее, прижал к себе и почувствовал, что она плачет.

– Ты что, Таня, из-за чего?

Она только помотала головой, мол, ничего, сейчас пройдет.

– Давай заниматься грибами? Эти жулики не смогут сорвать нам корпоратив!

– Нам? – улыбнулась она.

– Тебе, – вздохнул я. – Ты ведь меня не пригласишь на ваш праздник?

– Может, и приглашу, – многообещающе сказала она и добавила: – Ты весь в грязи. Надо бы баню затопить, только воды принеси.

– Ну, с этим я легко управлюсь, – заверил я ее. – Ты начинай разбирать грибы, а я все сделаю и присоединюсь к тебе. Пока баня топится, мы управимся.

– Грибов много, – засомневалась хозяйка.

– Но и нас немало! Целых двое. К тому же мы – в тельняшках, – раздвинул я камуфлированную куртку на груди.

– Пойдем, я тебе все покажу, – сказала Татьяна, и я прошел за ней в сени. – Вот ведра, – показала она. Я тут же подхватил их. – Колодец ты знаешь где.

К бане через огород вела ухоженная дорожка. Таня включила свет в предбаннике и в парилке.

– Вот котел, а тут надо открыть заслонку.

– Я разберусь, – заверил я ее.

Она посмотрела мне в глаза, и я увидел знакомых чертей в двух омутах.

Чистка грибов прошла словно в забытьи. Я несколько раз ходил подкладывать дрова, следил за процессом. Татьяна вполне доверилась мне, только в последний раз пошла проверить сама. Вернувшись, сказала:

– Кажется, баня готова.

– Грибы – тоже, – сказал я, откладывая в сторону нож. – Я схожу за чистым бельем, пойду помоюсь и скоро вернусь.

А потом мы долго сидели в избе, выключив свет, за неимением камина – перед русской печью, в которой развели огонь просто так, чтобы смотреть на него, пока Татьяна не произнесла неуверенным голосом:

– Наверное, надо хоть немного поспать.

– Угу, – согласился я.

– Или просто полежать. – Она полезла на кровать, вытягиваясь поверх покрывала, не снимая одежды.

– Или полежать, – согласился я и с таким вариантом, пристраиваясь к ней.

Мне кажется, мы оба уснули мгновенно, словно новорожденные.

Тук-тук-тук. Еще настойчивее: тук-тук-тук!

– Андрюха, вставай! – раздалось следом. Вот ведь черт! И здесь нашли!

– Что это? – Татьяна тоже проснулась.

– Это та зараза, которая следом за мной пришла к тебе в дом. Мне еще ни разу не удалось проснуться здесь по своей воле.

– Откуда они узнали, что ты у меня?

– Деревня, – коротко объяснил я, – придется выйти.

На пороге стоял Гоша.

– Ну что ты с утра барабанишь, Игорь Николаевич? – спросил я с видом человека, у которого даже ругаться сил не осталось.

– Какое утро, Андрей? Половина третьего. Уже вечер почти!

– Да ты что? Ни фига себе, – я сделал вид, будто удивился. На самом деле мне было все равно, сколько сейчас времени и в каком мире я нахожусь.

– Хорошо вы спите… У нас опять беда! Никотиныча убили. Застрелили. Из ружья. Рома его нашел.

– Та-а-ак! – Я как стоял, так и сел на Татьянином крыльце на ступеньку.

– Хустову понадобилось столбы под кабель изготовить. Он попросил Рому съездить к Никотинычу. Тот рельсы-то откапывает на усу. Рома поехал и нашел его там… Уже и ментов вызвали, они туда отправились.

– Вот вам и продолжение! Которое следует, – пробормотал я себе под нос.

– Что случилось? – спросила Татьяна, выйдя к нам с Гошей.

– Убийство. Застрелили Никотиныча. Это уже третье убийство.

– Что значит третье? – не понял Гоша.

– Это значит, – терпеливо разъяснил я ему, – что уже в третий раз в новейшей истории у вас в Кувшине людям насильственным образом обрывают жизнь. Лишают их возможности дальше коптить небо, работать, бухать, любить…

– Спонсор же сам… – неуверенно перебил меня Гоша.

– Что сам? Сиганул с обрыва башкой о камень, чтобы потом захлебнуться?

– Его же медведь напугал… ударил…

– Странный какой-то был медведь, Гоша. Он там просто пешком ходил вдоль берега, никуда не прыгал, ни на кого не нападал, судя по следам. Ты спроси у Толика, он же охотник.

– Да он что, большой следопыт, что ли?

– Не знаю. Он – твой брат, тебе виднее. А только Толик, насколько я успел заметить, с недоверием рассматривал эти отпечатки на берегу. Он мне ничего не сказал, но я же видел.

– А ты как следы прочитал?

– Меня не следы, меня другое озадачило. Савроська со Спонсором курили на дороге, недалеко от моста, разговаривали. А медведица почему-то не ушла!