Марина Серова - Когда придет твой черед

— Не знаю, — вздохнула Маша. — Кира почувствовала себя нехорошо еще когда в доме были гости. Это я виновата, надо было обратить внимание, что Кире нездоровится!

— Не вини себя, ты бы все равно ничего не смогла бы сделать, — сказала я, и Маша скрылась за дверью спальни. Комната у нее была действительно как коробка куклы Барби, вся розовая — Кира постаралась, оформив спальню в своем вкусе.

На следующее утро я попыталась сделать все, чтобы обеспечить безопасность моей клиентки. Первым делом я уволила охранника — ожиревшего и обленившегося, точно кастрированный кот, мужика, вся заслуга которого заключалась в том, что в восемьдесят четвертом он сидел в одной камере с Серебряком. Я решила, что это недостаточный повод для того, чтобы доверить ему жизнь наследницы, и уволила с хорошим выходным пособием. Мужик удалился в состоянии глубокого изумления — кажется, он считал, что работа охранника обеспечена ему пожизненно.

Вторым моим действием стал вызов специалистов по охранным системам — под моим наблюдением они установили в особняке современную, первоклассную сигнализацию и видеонаблюдение. Несколько камер, снабженных датчиками тревоги, охраняли дом снаружи, а другие отсматривали то, что происходит в доме. Ребята перекрыли все возможные пути проникновения в дом — установили решетки на окнах подвала и чердака, укрепили заднюю дверь и даже закрыли решеткой каминную трубу. Дело в том, что не так давно я сама проникла в захваченный террористами дом именно таким образом, и мне не хотелось, чтобы мой подвиг повторил кто-то другой.

Фирма выставила наследнице впечатляющий счет за свои услуги, но я позвонила Нинели и сообщила, что теперь наследница в полной безопасности в своем доме.

Нинель не стала спорить — велела переадресовать счет ей, она оплатит.

Шофера у наследницы не было — со дня приезда в Тарасов Маша всюду ездила с Кирой. Сама Мария водить не умела, и мы решили, что до тех пор, пока ей угрожает опасность, ездить мы будем на моем «Фольксвагене».

Наибольшие проблемы у меня возникли с Сусанной. Женщина сопротивлялась всему — увольнение бесполезного охранника выбило ее из колеи, а хозяйничающие повсюду безопасники довели до истерики. Я подумала, что Серебряк чересчур полагался на свою домработницу — похоже, женщина вообразила, будто она тут полновластная хозяйка.

Маша сообщила, что хочет навестить Киру. Утром девушка звонила в больницу и даже разговаривала с мачехой по мобильному. Кира была подавлена, но жизнь ее вне опасности. Надо бы отвезти вдове апельсинчиков…

Я пообещала, что мы, конечно же, навестим больную, а пока спустилась на первый этаж, чтобы поговорить с домработницей. Я хотела успокоить Сусанну и заверить, что ее выгонять никто не собирается. Домработница — надежный, проверенный человек, который превосходно справляется со своими обязанностями. Чего стоил только вчерашний прием, который Сусанна организовала практически в одиночку. Да и Серебряк ей доверял — значит, женщина должна быть благодарна его дочери.

— Сусанна! Можно с вами поговорить? — Я постучала в дверь ее комнаты, и та открылась. Я шагнула через порог.

Домработницы в комнате не было. Я попятилась к двери, но одна деталь привлекла мое внимание. Это была фотография, висевшая на стене. Я подошла ближе.

На фото какой-то пейзаж — горы, море, пальма, скорее всего, это Крым. Но не красоты юга заинтересовали меня. А то, что кусок выгоревших обоев вокруг снимка был гораздо больше, чем фото. Это значит, что на этом месте много лет висела другая фотография. И что совсем недавно Сусанна ее заменила.

Комната была обставлена очень приличным финским мебельным гарнитуром, плазменный экран на стене был внушительных размеров и явно стоил дорого. Какие тайны хранит хозяйка этой комнаты? Конечно, то, что я собираюсь сделать, будет вторжением в личную жизнь… Но ведь Сусанна явно что-то скрывает. И еще — мне не понравился взгляд, который домработница кинула на Машу, когда была уверена, что ее никто не видит. Это был взгляд полный ненависти. Так что мой долг — разобраться в том, что происходит в этом доме.

Я прикрыла дверь за своей спиной и подошла к резному трюмо. Дорогая антикварная вещь, для комнаты домработницы странновато как-то… Трюмо отличала одна особенность — с него было снято зеркало. И вообще ни единой зеркальной поверхности не было в комнате. Я заглянула в крохотную ванную — та была отделана черным матовым камнем. Ни единого зеркала я не обнаружила и тут. Интересно. Сусанна, конечно, не была красавицей, но и на Квазимодо тоже не тянула.

Я приоткрыла шкатулку, стоящую на трюмо. Коробочка оказалась полна драгоценностей — отличные камни, штучная работа… ничего себе!

Женщина, которая чистит унитазы и при этом хранит на трюмо камешков на несколько сотен тысяч, вызывает множество вопросов. Уже без всяких угрызений совести я принялась открывать один за другим ящики комода и шкафа.

Одежда Сусанны была подчеркнуто аскетичной — сплошь наглухо закрытые черные платья одинакового фасона. Ни нарядной одежды, ни самой завалящей легкомысленной блузки с кружевами. Точно монахиня… Зато белье домработницы было дорогущим и чрезвычайно изысканным, от лучших производителей. Такое можно купить только в хороших бутиках белья, которых в Тарасове два. В нашем городе народ — за исключением молоденьких девушек, жен и дочерей состоятельных людей — в основном покупает трусы из чистого хэбэ на рынке за пятьдесят рублей. Так что я знаю, о чем говорю.

Фотография, которую я искала, обнаружилась в запертом ящике комода. Каюсь, мне пришлось открыть его кончиком карманного ножа. Сначала я увидела целый ворох белоснежных перчаток, совершенно одинаковых. А под ними фото в рамке. На фотографии была изображена Сусанна Ивановна, только лет на двадцать моложе. Красивая девушка с гривой густых черных волос стояла на подиуме в купальнике и туфлях-лодочках на высоких каблуках и улыбалась улыбкой победительницы. На голове у Сусанны сверкала корона — довольно безвкусная, на мой взгляд. Судя по купальнику и туфлям, снимок относился к середине девяностых. Сама корона обнаружилась здесь же — бережно упакованная в вату и два слоя папиросной бумаги, она покоилась в коробочке в этом же ящике.

Я осторожно вынула корону из ваты и поднесла к свету. Стразы заиграли. И тут в тишине прозвучал ледяной голос:

— Кто дал вам право вторгаться в мою личную жизнь? — Я обернулась. Домработница стояла на пороге, скрестив руки в перчатках на плоской груди. Лицо Сусанны потемнело от гнева, ноздри раздувались. — Как вы посмели зайти сюда и копаться в моих вещах?

— Я искала вот это, — я протянула женщине корону.