Марина Серова - Не гадайте на любовь

Поговорив со Степаном, Анисимова спустилась вниз. К сожалению, мне не было слышно, о чем она разговаривала со своей прислугой во время ужина, да и разговаривала ли. Но то, что она опять пропустила несколько рюмок спиртного, стало ясно по ее заплетающемуся языку. Валерия Николаевна в спальне опять начала разговаривать сама с собой:

— Кругом одни враги. Все жаждут моей смерти, но я не сдамся. Я нужна Ксюше… Так, а где мои таблетки? В сумке. А где сумка? Вот она…

Похоже, Анисимова плохо ознакомилась с инструкциями, раз глотала таблетки одновременно с алкоголем.

В начале одиннадцатого мне позвонила Алина и сказала:

— Поля, я сегодня видела с лоджии, что Нефедов подъехал к дому и полчаса не выходил из машины. То ли он с кем-то разговаривал по телефону, то ли обдумывал линию поведения с женой, а может, и все вместе. Потом Степан весь вечер готовил Соню к тому, что собирается завтра в командировку. Она, конечно, удивилась, какая у него может быть командировка. Он сказал, что главный врач, в связи с участившимися по стране терактами, дал ему задание приобрести рамки терминала, видеокамеры нового поколения и другую аппаратуру. Еще он сказал, что за один день может не управиться, поэтому заночует у Григория. Сонька ему вроде бы поверила, а вот я сразу поняла, что муж ей лапшу на уши вешает.

— Похоже, Нефедов клюнул на мою приманку и собрался в Кумачевку. Вот уж не думала, что он рванет туда так быстро, не дожидаясь выходных!

— Мне кажется, Степан не из тех, кто оставляет на завтра то, что можно было сделать вчера. — Алинка не понаслышке знала, о чем говорила.

— Ну что ж, пусть едет навстречу самому дьяволу, — усмехнулась я.

— Поля, может, мне ночью маячок на его тачку приделать, чтобы знать — он попал туда, куда надо? — предложила Нечаева.

— Ни в коем случае! Если сектанты найдут радиочастотную метку, то сразу же выпроводят Нефедова за ворота. Им какие бы то ни было проблемы ни к чему.

— Нет так нет. — После некоторой паузы Алинка мечтательно произнесла: — Я уже представляю себе Степана в крестьянской одежде, с бородой, копающегося в контейнерах с пищевыми отходами… Пожалуй, я даже подам ему какую-нибудь черствую плюшку.

Догадки догадками, но все равно следовало проверить, что Нефедов собрался ехать в Кумачевку, а не в областной центр. Встав пораньше, я села в «Мини-Купер» и поехала на Ново-Московский тракт. Простояв часа два на выезде из города, я наконец увидела черный «Фольксваген Туарег» с нефедовскими номерами. Убедившись, что Степан движется в правильном направлении, я вернулась домой. Дедуля только встал. После завтрака он пошел прогуляться по поселку и вскоре принес новость — Лена ушла от Анисимовой.

— Так где же она? Почему ты не привел ее к нам?

— Пока в этом нет необходимости, — сказал мне дед. — Леночка, заплаканная, с чемоданом в руках пришла к своей подруге Тоне. Ее хозяйка поинтересовалась, что случилось, внимательно ее выслушала, прониклась к ней сочувствием и предложила остаться, пока на месяц. Дело в том, что няня Головачевых уже три года не была в отпуске, вот Лена ее временно и заменит.

— Ну что ж, это не самый плохой вариант. А как же ты это выяснил?

— Встретил около магазина Тоню, она мне и рассказала последние новости, не особо вдаваясь в подробности.

— Странно, что Анисимова все-таки выгнала домработницу, — сказала я, переварив информацию. — Я слышала ее вчерашние размышления по этому поводу…

— Так-так-так, любопытно, — заинтересовался Ариша. — И что же она говорила?

— Для нее лишиться прислуги — это все равно что остаться без рук. За последние месяцы Валерия Николаевна отвыкла убирать за собой постель, мыть полы, стирать, гладить, готовить, мыть посуду. Так что, уволив Лену, ей пришлось бы очень быстро искать ей замену. А гарантии, что новая домработница будет по всем параметрам лучше старой, не было никакой. Так что из двух зол Анисимова решила выбрать наименьшее, то есть Лену.

— Видать, ночью или утром что-то произошло, — предположил дедуля. — Если бы Нефедов не обнаружил и не уничтожил «жучок», мы могли бы узнать, что именно.

— Может, другие что-то зафиксировали? — предположила я.

— Так ты их не прослушивала сегодня?

— Нет. — Я включила прослушку и стала щелкать кнопками.

— Ксюша! Дочка, это ты? — передавал «жучок» в автозаписи. — Это не ты… Кыш! Кыш! Афонина? Ты что здесь делаешь? Ты же умерла! Звонкова, и ты здесь? Прочь! Прочь!

— Полетт, я не понял, она что, бредит?

— То ли это сон, то ли галлюцинации, — высказалась я.

— Нет! Нет! — истошно кричала Анисимова. — Зачем вы все здесь? Нет, я не пойду!

— Валерия Николаевна, проснитесь, — послышался голос домработницы. — Я вам воды принесла…

— Лена? Ты что делаешь посреди ночи в моей комнате? Отравить меня вздумала? Или обворовать?

— Да как вы могли такое подумать? Вы звали на помощь…

— Я? Тебя? А правдоподобнее ты ничего придумать не могла? Пошла вон, тварь!

— Хорошо, я уйду! Вы больше никогда меня не увидите, — захлебываясь слезами, говорила Леночка.

— Ну вот, теперь все понятно, — вздохнул Ариша. — Посреди ночи Лена услышала крики наверху, пошла к хозяйке, чтобы ее успокоить, а та набросилась на нее с обвинениями… Все-таки это наша с тобой, Полетт, вина, что Лена лишилась этого места…

— Дедуля, ты проникся такой симпатией к этой девочке, — недвусмысленно заметила я. — Что бы это значило?

— Не знаю, о чем ты подумала, Полетт, но поверь мне, в моих мыслях нет ничего дурного. Если бы Лена знала, что происходит с ее хозяйкой, она не принимала бы так близко к сердцу ее необоснованные придирки и беспочвенные подозрения. Наверняка она стала копаться в себе, пытаясь понять, что сделала не так и можно ли было как-то избежать произошедшего…

— Ариша, я не поняла, ты хочешь рассказать Лене, что мы с тобой стали сводить ее хозяйку с ума, а она просто попала под раздачу?

— Умом я понимаю, когда лес рубят, щепки летят, но вот тут, — дедуля прижал руку к сердцу, — не спокойно. Лена как-то сказала мне, что Анисимова относится к ней как к дочери. Выходит, эта девочка из-за нас второй раз потеряла свою мать…

— Действительно, Валерия Николаевна как-то, разговаривая сама с собой, сетовала на то, что эта кроткая, работящая, а главное, находящаяся рядом девочка — не ее дочь Ксюша. Произошла сублимация материнской любви. Увы, если родной дочери Анисимова была готова простить все — грубость, невнимание, пренебрежение, то Лене она стала ставить в вину даже то, чего та не совершала. Этот конфликт рано или поздно случился бы и без нашего вмешательства. Мы его лишь ускорили.

— Может, ты и права, — пожал плечами Ариша и вышел из моей комнаты.