Филипп Марголин - Ловкость рук

И я помнил, как уверено и твердо ответил тогда Сингер: «Я задержал именно вас».

— Понимаете, Лайл, все дело было в убийстве. Которое произошло на другом конце страны, в трех тысячах миль, в Нью-Джерси. Ведь, согласно приложенным к запросу документам, произошло оно 8 февраля 1970 года.

На протяжении двадцати пяти лет я занимался адвокатской практикой по криминальным делам. И чего только за это время не насмотрелся, какие только дела мне не попадались, начиная от нарушений правил дорожного движения типа: «На переднем сиденье находился телевизор, который мог смотреть водитель» и заканчивая дюжиной самых страшных и жестоких убийств, тянущих на смертную казнь. И с какими только клиентами я не встречался! И хотя по большей части все они были далеко не подарки, я всегда с теплотой относился к тюремным защитникам. Это преступники, которые за долгие годы отсидки за решеткой самостоятельно изучили юриспруденцию и считают, что знают о законах больше, чем настоящие адвокаты. И порой бывают правы.

В самом начале своей карьеры я был назначен представлять интересы тюремного защитника, посаженного за решетку по целому букету серьезных статей. И я ясно дал ему понять, что судья ни при каких обстоятельствах не отпустит его под залог. Буквально через несколько минут этот тип отказался от моих услуг и заявил, что будет сам защищать себя в суде. На следующий день я вбежал в вестибюль здания окружного суда в Портленде, округ Малтнома, штат Орегон, где проходили слушания большинства моих дел. Каково же было мое изумление, когда мне сообщили, что парня выпустили из тюрьмы. Позже он объяснил мне, что убедил судью, дав ему честное слово прийти на следующие слушания. Этот случай окончательно убедил меня в том, что не стоит недооценивать ум и изобретательность тюремных защитников.

История, которую вы только что прочитали, посвящается этим странным людям, этим отчаянным самозванцам, которые довольно часто бывают куда умней нас, выпускников юридических школ и колледжей.

К голубовато-белой, отливающей холодом стене было прикреплено переговорное устройство, и я позвонила в дом на Сосновой Террасе. Мне ответил тот же голос, что и по телефону. Звучал так же приятно, как и тогда, когда он назвался Джоном. Ничуть не взволнованно, как можно было бы ожидать. Пока мы говорили, послышалось тихое такое электронное гудение, и металлические ворота отворились внутрь. Мы закончили разговор, и я села в «Форд» и двинулась по извилистой дорожке между пальмовыми деревьями. Дом находился в самом ее конце.

Отец бросил маму, когда я была еще совсем маленькая, а потому его не помнила. Позже из отрывочных разговоров стало ясно, что никаким большим боссом он не является. Зато я хорошо помню, в какой нищете мы жили. Мама устроилась на работу, ходила убирать чужие дома. С такой работы не разбогатеешь, зато поимеешь представление, как живут другие люди. Несколько раз она рисковала увольнением — зная, что в доме никого не будет, брала меня с собой. Но я отчетливо запомнила лишь одно место — дом на Сосновой Террасе.

Когда я была маленькой, мама называла меня Принцессой. И еще как-то раз сказала, что я выйду замуж за принца, и буду жить в замке, в роскоши и богатстве. Но замуж я так и не вышла, работаю на богатых, и если бы выбирала себе замок, то выбрала бы именно этот дом. Я мечтала об этом доме. Фантазировала, как бы там жила, когда оставалась одна и делать ничего не хотелось. Жаждала там поселиться, когда была моложе, и действительно верила, что так оно и будет.

Дом был таким ослепительно-белым, что от него отражались лучи солнца. Длинный, низкий, современный, он примостился на краю уступа, с которого открывался такой захватывающий вид на Тихий океан, что глаз оторвать было невозможно. Неподалеку от входной двери был припаркован «Роллс-ройс Силвер Клауд». Чуть поодаль, на дорожке, стоял спортивный автомобиль, такой дорогой, что человеку с моим уровнем доходов даже представить было невозможно, сколько за него выложили. Я взглянула на свой «форд», вспомнила о своей крохотной однокомнатной квартирке, и внезапно почувствовала себя пришельцем с другой планеты.

То, что я увидела, когда дверь распахнулась, немного смутило меня. Дэниел Эмери Третий оказался красивейшим из мужчин, которых мне только доводилось видеть. Высокий, ростом шесть футов один или два дюйма, широкоплечий и загорелый — кожа отливала тем приятным золотисто-коричневым оттенком, что навевал мысли о тропических пляжах. На нем был тонкий желтый кашемировый свитер с V-образным вырезом и тесно облегающие белые джинсы. И никаких золотых цепочек, вульгарных колец с бриллиантами, ни единого новомодного ювелирного украшения. Иными словами, он идеально соответствовал этому дому мечты, и я подивилась, зачем это вдруг такому шикарному парню, живущему в таком роскошном доме, вдруг понадобилась девушка по вызову.

— Вы Таня? — спросил он, произнеся имя, которым я назвалась, когда звонила по объявлению в «Свингер Уикли».

— А вы, должно быть, Дэн, — ответила я, подпустив в голос сексуальности.

Он кивнул и снова оглядел меня с головы до пят. Уверена, ему понравилось то, что он увидел. Улыбка лишь подтвердила мою догадку.

— Вы определенно соответствуете описанию в объявлении.

— Удивлены?

— Немного. Почему-то думал, вы толстушка.

Я улыбнулась, давая понять, что оценила комплимент.

— Желаете что-нибудь выпить? — спросил он.

— Нет, спасибо, — ответила я, и начала ненавидеть себя за то, что собиралась сделать. — И еще нам лучше сразу исключить деловую часть, чтобы потом она уже не мешала удовольствию.

— Ах, да, конечно, деньги, — сказал Дэн. — Вы вроде бы говорили, тысяча наличными. Вот, пожалуйста.

Он протянул мне конверт, я быстро перебрала пальцами десять хрустящих стодолларовых банкнот.

— И еще одно, — сказала я. — Что вы хотите за эти деньги?

— Мне нужен секс, — немного растерянно ответил он.

— Какого рода секс? Обычный или оральный? С выкрутасами или без?

— Я так понял, вы делаете все, что попросит клиент, и за тысячу баксов можете остаться на ночь.

Он немного занервничал.

— Все верно. Ну, и еще, вы поняли, никаких грубостей.

— Это не в моем стиле. Итак, с деловой частью, насколько я понял, покончено?

— К сожалению, нет, — ответила я и показала ему свой жетон. Потом услышала, как захлопнулась крышка багажника — это мой напарник, Джек Гриппер, вышел из «форда». — Я полицейский, мистер Эмери, женщина-полицейский. Вы арестованы по статье «проституция».

Какая жалость, подумала тогда я. Встретила парня своей мечты, который живет в доме моей мечты. И вместо того, чтоб трахнуться с ним, арестовала его. Жизнь порой ужасно жестокая штука.