Инна Бачинская - Две половинки райского яблока

А личная жизнь, спросил Жора участливо. Разумеется, а вот и голуби. Иначе зачем было огород городить. Не замужем?!! Вернее, разведена. Бездетна. Если коротко…

Кофе, спросил Жора. Я кивнула. Вышколенная секретарша, без малейших следов кастового неудовольствия от факта подачи кофе старшему экономисту с первого этажа, принесла поднос с кукольными серебряными чашечками, сахарницей, кувшинчиком со сливками. Запах хорошего кофе и ванильного печенья поплыл по кабинету. Жора сам разлил кофе, спросил, нужно ли класть сахар и сколько, и протянул мне чашечку. Кажется, у меня дрожали руки. Надеюсь, он этого не заметил. Не привыкла я распивать кофеи в кабинетах начальников. Хотя, казалось бы, ну, что здесь такого? Все люди – братья, и все равны. Правда, как сказано в одном произведении, – некоторые равнее других.

Мы допили кофе. Жора предложил еще по чашечке. Я отказалась. Мы сердечно распрощались. Жора проводил меня до дверей кабинета, и я с облегчением вышла. Секретарша отыгралась за унижение, притворившись, что не замечает меня. Я спускалась по лестнице, а не лифтом, чтобы хоть немного успокоиться. Лицо мое горело. Он не предложил мне встретиться, значит, я ему не понравилась. Вот о чем я думала, медленно спускаясь по ступенькам. Какая там честь! Если раньше и была мысль о том, что Жора выбрал меня, как товар на базаре, и от этого – некоторое чувство унижения и как бы возмущения, то сейчас песочные часы перевернулись, и песок посыпался в обратную сторону: он меня не захотел! Это было еще унизительнее. А я ему, как дура, про иняз. Нашла чем хвастаться…

Пять пар горящих любопытством глаз встретили меня, как только я переступила порог нашей комнаты. Пять пар глаз и выжидательное молчание. Из чего я заключила, что перемывали кости мне и никому другому. Под обстрелом их глаз, в полной тишине, я прошла к своему столу. Уселась за него.

– Ну? – не выдержала Зинка.

Я пожала плечами – ничего особенного. Но народ, как в песне известного барда, волновался и требовал подробностей.

– Когда? – спросила Зинка.

Я снова пожала плечами.

– Ни фига себе! – сказала Зинка. – Значит, будет звонить!

Оказывается, женщины, заинтересовавшие Нашего Жору, делятся на две категории: тех, с которыми договариваются сразу, ввиду их бросающейся в глаза доступности, и тех, кому звонят потом. Вторые котируются выше. Так что нашему отделу есть чем гордиться.

История любви прошла без сучка и задоринки, по накатанному сценарию. Не хочется и вспоминать… Ведь, даже когда знаешь все наперед, надеешься на чудо. Иначе и жить незачем. Ладно, проехали.

Я все еще стояла в парадном своего дома, держа в руке желтую почтовую открытку с приглашением на дурацкую распродажу всяких магических предметов. Зачем мне магические предметы, и на какие шиши я стала бы их покупать, приди мне в голову подобная дикая фантазия? Покупка туфель пробила изрядную брешь в моем бюджете, какие могут быть в данных обстоятельствах магические предметы? И вообще, какая магия имеется в виду – белая или черная?

Откуда у них мой адрес, вдруг пришло мне в голову. Откуда они знают мою фамилию? Кто – они? А, какая разница! Вы меня на своей распродаже не дождетесь, и не надейтесь! А ваши магические предметы китайского производства мне и даром не нужны. Вот так.

Я отперла дверь родной квартиры, ощутила родное тепло и родные запахи. Какое счастье, что у меня есть дом! Моя крепость, куда можно забиться и делать все, что заблагорассудится. Смотреть до полного опупения телевизор, перебирать школьные фотографии или рыдать в подушку. Можно устроить постирушку или убрать в холодильнике. Давно пора, кстати. Можно валяться на диване и вспоминать Нашего Жору, придумывая постфактум, так сказать, всякие красивые слова и темы для интеллектуальной беседы в промежутках между шампанским и сексом. Можно жаловаться на судьбу-злодейку… а толку?

Я не очень переживала развод с мужем – наш брак исчерпал себя задолго до финала в суде. Студенческие браки, как правило, недолговечны. Мой муж оказался маменькиным сынком и все время жаловался маме то на непришитую пуговицу, то на не купленный по причине моей забывчивости и занятости хлеб к обеду, то на отсутствие чистых носков. Кроме того, он был свято уверен в том, что домашняя работа бывает мужская и женская. Мужская – сходить на охоту, завалить зайца или наколоть дров. Остальное – женская. А если не нужны дрова ввиду наличия батарей центрального отопления и газовой плиты, и заяц тоже не нужен, то это уж как кому повезло. Историческая справедливость, плата за века охот, войн, походов и всяких других лишений. Пора и отдохнуть. За два года супружества во мне развился нехилый комплекс неполноценности. Заслышав шаги мужа на лестничной площадке, я лихорадочно засовывала под диван книжку, которую читала, мчалась в кухню, хватала нож и принималась чистить картошку. Мой муж оказался сильнее меня, увы. А кроме того, у него перед глазами был такой вдохновляющий пример, как собственная матушка, которая и коня могла остановить при необходимости, и хлеб испечь, и дом построить. Как говорили злые языки, она и мужа поколачивала. Я его уже не застала, царствие ему небесное.

В один прекрасный день мне пришла в голову трезвая мысль – а дальше что? Муж хотел детей, вернее, его мама хотела. Я представила себе этих детей, аккуратно складывающих одежду, убирающих постель, чистящих зубы после каждого приема пищи… А сам «прием пищи»? Не завтрак или обед, безалаберный, как всегда у нас в доме – мои родители были заняты с утра до вечера, и все делалось на бегу, – а «прием пищи», происходящий в гробовом молчании на твердой от крахмала скатерти.

А уроки? Мои несчастные дети будут с утра до ночи корпеть над уроками и с тоской прислушиваться к крикам со двора других детишек, потому что придет папа и проверит, потому что папа хочет ими гордиться, потому что в детском возрасте лучше усваиваются иностранные языки… и вообще.

Меня трудно расшевелить, что правда, то правда, но если процесс расшевеления пошел, то ходу назад уже не будет. А всего-то и нужно было – сесть и подумать.

Потом все друзья и знакомые долго удивлялись: ах, почему, такая прекрасная пара, молодые, красивые, общие интересы… Ну, чего, спрашивается, не хватало? Какого рожна им, спрашивается, нужно?

Были еще два или три скоротечных романа, не задевших не то что души, а даже памяти.

А потом пришел Жора… Наш Жора. Пришел и ушел, мелькнул, как комета. Меня никогда не бросали, и я не подозревала, что это так больно. Я, кажется, начинала понимать женщин, стремглав бегущих на мосты от неразделенной любви и безнадежности. А оскорбленное самолюбие? Зверь, выгрызающий внутренности, воспаляющий мозг, заставляющий биться головой о стенку… и так далее.