Ксения Рождественская - Мистическая Москва. Тайна дома на набережной

Анна оторвала голову от подушки и прислушалась. Какое странное чувство – словно за тобой наблюдают чьи-то невидимые глаза. Наверное, это из-за переутомления.

Она в последнее время слишком много работает. Так нельзя. И мама говорит то же самое. А вот папа, который всегда считал, что только труд способен облагородить человека, дочку поощряет. И ее, Аню, воспитывает в том же духе. Может, поэтому она и отдает всю себя нелюбимой, но очень нужной работе. Ведь что может быть благородней профессии врача? Да ничего! В этом она уверена.

С детства Анна боялась крови. А еще терпеть не могла слюней и слез, то есть всего того, чем славятся милые взрослому сердцу карапузы. Хорошо, что у нее нет ни братьев, ни сестер. Хотя от старшего брата Аня бы все-таки не отказалась.

В общем, обладая всеми этими качествами, она выбрала профессию педиатра. Ни больше ни меньше. Хотя, будь на то ее воля, стала бы хирургом. Но больницы нуждаются в детских докторах, и милая старушка, принимая у Ани документы в медицинский институт, уговорила ее выбрать именно такую специальность.

Анна потом долго удивлялась, почему послушала старушку и пошла осваивать нелюбимую профессию, но тогда размышлять было некогда – с утра лекции, вечером подработка в военном госпитале. Да и папа спуску не давал. В недавнем прошлом армейский командир, он привык просыпаться в пять утра и ложиться после полуночи. Мама так не умела. Она работала в столовой госпиталя и шла домой строго по расписанию. Глядя на осунувшуюся дочь, торопливо заталкивающую в себя ужин, мама качала головой и ворчала:

– Ох, Анька, не доведешь ты себя до добра. Где это видано, чтобы спать всего четыре часа в день? И ладно, если бы была необходимость…

– Необходимость есть, – отвечала Анна. – Мне нужно приобретать практические навыки. Иначе какой из меня врач получится? И потом, папа всю жизнь так живет, и ничего, дюжит…

– Что ты сравниваешь себя и здорового мужика? Да твой отец до ста лет в таком темпе выдержит. На то он и мужчина. У мужиков другой интерес, они живут любимым делом. А мы, женщины, должны им эту возможность предоставлять. Да и природа наградила нас другой конституцией. Мы мягче, слабее, выдержка у нас совсем не та.

– Это ты о себе говоришь, мама? – усмехалась Анна. – Поверь мне, не каждая женщина слаба, и не каждый мужчина вынослив. Все зависит от характера.

– «От характера», – передразнивала ее мама. – Да при чем здесь характер? Если у меня в руках нету силы, а глаза после девяти вечера слипаются, то, каким бы ни был мой характер, я все равно уткнусь носом в подушку и просплю до следующего утра.

– У тебя просто нет цели, – улыбалась дочь. – Тебе и так хорошо.

– А тебе плохо? – удивлялась мама. – Ты посмотри вокруг! – обводила она рукой стены кухни. – Разве год назад мы могли подумать, что будем жить в таких шикарных условиях?

– К чему ты ведешь?

– Да к тому, что у меня теперь только одна цель – выдать тебя замуж и с внуками нянчиться.

Анна смешно кривила нос. Замуж… Да кому охота возиться с сопливыми малышами? Вот работа – это да… Возможно, ей и не придется лечить простуду у сопливых ребятишек. Нужно будет через год попробовать перевестись на другое отделение. Авось повезет и все-таки удастся стать хирургом.

В этом месте переставала думать о том, что говорила мама, и переключалась на прослушанные лекции, чтобы освежить в памяти пройденный материал. Мама только вздыхала и принималась бренчать тарелками, складывая их в мойку, очевидно, давая понять, что мечтала не о такой дочери. Наверняка бы ей хотелось, чтобы ее кровиночка не бредила скальпелями, операциями и тяжелобольными, а было бы просто замечательно, если бы дочка сидела в кресле с вязаньем или вышиваньем и делилась с ней житейскими новостями, пусть немного скучными, но такими важными.

Но что бы мама ни думала, вслух она этого не произносила. Хотя и очень хотела. Приходилось уважать выбор дочери, даже если и не могла с ним смириться. Как в свое время смирилась с желанием мужа поработать на правительство. Смирилась, потому что любила. А когда любишь, то готова на все. Даже на смерть…

Сейчас Анна некоторое время напрягала слух, а потом успокоилась. Ничего особенного – ни чужих глаз, ни осторожных шагов. Это все ее взбудораженные нервы. Шутка ли, спать по три-четыре часа в день! Хорошо, что мама этого не знает. Иначе бы легла вместе с дочкой и строго-настрого запретила включать лампу под одеялом, как та обычно делает.

Аня натянула одеяло на голову и свернулась калачиком. В доме стояла пронзительная тишина. Даже папа давно лег спать. Завтра воскресенье. Единственный день, когда можно позволить себе поваляться подольше, и, казалось бы, одна только эта мысль должна унести ее в царство Морфея. Однако сон, словно нарочно, бежал прочь. Аня глазела на темный квадрат окна и пыталась привести свои мысли в порядок. Вот уже третью ночь она просыпалась в одно и то же время от странных шагов, едва различимых в ночной тишине. Пару раз до нее явственно доносился стук каблуков, а однажды в стену что-то ударило, как будто кто-то подал ей знак. Только что за знак? И кто может ходить за стеной, если там ничего нет? Бред какой-то…

Похоже, она действительно слишком много работает. Наверное, мама права. Женщины не такие выносливые, как мужчины, даже если старательно пытаются всем это доказать. Но себя не обманешь. Человеческий организм – очень хитрый механизм. Он не позволит себя истязать. Только тебе начнет казаться, что ты почти всемогуща, а тут раз – и случится сбой. Вот как сейчас. Вместо того чтобы спокойно почивать, она пялится в пустоту и думает непонятно о чем. Спать! Быстро спать! На неделе снова будут ранние подъемы и поздние укладывания. И как бы ни хотелось сделать для себя хотя бы небольшую передышку, все равно ничего не получится, потому что такой у нее характер. А против характера не попрешь.

Анна сама не заметила, как уснула. И уже не слышала ни осторожных шагов, вновь прозвучавших за стеной, ни тихого, едва различимого разговора. Она мирно посапывала в своей кровати и видела сон. Вот она, молодая специалистка, стоит возле операционного стола, а лучшие люди страны доверяют ей свои жизни. Анна улыбается и протягивает руку за скальпелем. Ассистентки серьезны и почтительны. У них все готово. Анна строго следит за дисциплиной, абы кто рядом с ней не работает, только самые ответственные, самые лучшие, самые-самые…

Губы Анны приоткрылись, дыхание стало ровным и спокойным. Во сне она была, как никогда, близка к осуществлению своей самой заветной мечты.

– Анна, дрыхнешь? – послышался строгий голос отца, и Аня тут же распахнула глаза.