Сидни Шелдон - Узы крови

Вальтер был ее doppelganger, ее родственной душой. Их обручение, состоявшееся в ратуше, прошло тихо и незаметно.

Анна думала, что ее отец чрезвычайно обрадуется этому событию. Он же был вне себя от гнева.

– Идиотка! – топал он ногами. – Взять и выйти замуж за альфонса! Я проверил, всю жизнь он жил за счет женщин, но ни одна дура не догадалась выйти за него замуж.

– Прекрати! – кричала она. – Ты не знаешь его!

Но Антон Рофф прекрасно знал, что представлял собой Вальтер Гасснер. Он пригласил новоиспеченного зятя в свой кабинет.

Вальтер с удовольствием оглядел отделанные черным деревом стены и висевшие на них старинные картины.

– Мне нравится этот кабинет, – заявил он.

– Не сомневаюсь, что здесь лучше, чем в приюте.

Вальтер быстро взглянул на Антона Роффа. Глаза его сразу стали настороженными.

– Простите, не понял?

– Опустим формальности, – сказал Антон. – Вы промахнулись. У моей дочери нет денег.

Серые глаза Вальтера стали ледяными.

– Не пойму, что вы пытаетесь мне сказать?

– Я не пытаюсь, я говорю: вы ничего не получите от Анны, так как у нее ничего нет. Если бы вы более тщательно прорабатывали домашние заготовки, то предварительно выяснили бы, что «Рофф и сыновья» закрытая корпорация. Это означает, что акции ее не подлежат продаже. Мы не бедны, это правда. Но выдоить из нас состояние не удастся.

Он пошарил в карманах, вынул конверт и небрежно бросил на стол.

– Это возместит ваши убытки. Не позже шести вечера вы должны покинуть Берлин. И я желаю, чтобы вы никогда больше не напоминали о себе Анне.

– А вам не приходило в голову, что я женился на Анне потому, что люблю ее? – спокойно сказал Вальтер.

– Нет, – холодно ответил Антон. – А вам когда это пришло в голову?

Несколько мгновений Вальтер молча смотрел на него.

– Посмотрим, во сколько же я оценен.

Он разорвал конверт и пересчитал деньги, затем вновь посмотрел на Антона Роффа.

– Моя цена выше, чем двадцать тысяч марок.

– Большего вы не получите. И считайте, что вам повезло.

– Несомненно, – сказал Вальтер. – Если хотите правду, я действительно считаю, что мне повезло. Спасибо.

Демонстративно положив деньги в карман, он повернулся и пошел к двери.

Антон Рофф облегченно вздохнул. Он испытывал одновременно и чувство вины, и чувство отвращения от того, что вынужден был сделать, но внутренний голос говорил ему, что иного решения быть не могло. Она будет страдать из-за того, что муж бросил ее, но хорошо, что это произошло сейчас, а не потом. Он позаботится, чтобы она познакомилась с людьми более подходящими ей по возрасту и по положению в обществе, которые, если и не будут ее любить, по крайней мере, будут ее уважать и которых в какой-то степени будет интересовать она сама, а не ее миллионы. Их не надо будет покупать за двадцать тысяч марок.

Когда Антон Рофф прибыл домой, Анна со слезами на глазах выбежала ему навстречу. Он нежно обнял ее и сказал:

– Анна, либхен, все будет хорошо. Ты забудешь его…

И взглянул поверх ее плеча: в дверях стоял Вальтер Гасснер. Анна в это время, подняв вверх палец, сказала:

– Посмотри, что купил мне Вальтер. Правда, красивое кольцо? Оно стоит двадцать тысяч марок!

И родителям Анны волей-неволей пришлось смириться. В качестве свадебного подарка они купил им дом в Ванзее, обставленный старинной французской мебелью, удобными диванами, мягкими креслами, с огромным письменным столом в библиотеке, сплошь уставленной шкафами, снизу доверху заполненными книгами. Верхний этаж украшала изысканная старинная шведская и датская мебель восемнадцатого века.

– Это уже слишком, – сказал Вальтер Анне. – Мне от них ничего не надо. Я бы сам хотел покупать тебе красивые и дорогие вещи, либхен. – И смущенно, по-мальчишески, улыбнувшись, добавил: – Но у меня нет денег.

– Они у тебя есть, – ответила Анна. – Все, что здесь находится, – твое.

Вальтер лукаво улыбнулся и сказал:

– Мое ли?

Анна сама (Вальтеру так не хотелось обсуждать их финансовые дела!) ввела его в курс дела, объяснив свое финансовое положение. Она располагала собственным кредитным фондом, обеспечивавшим ей вполне безбедное существование. Но основное ее состояние находилось в пакете акций фирмы «Рофф и сыновья». Продать акции она могла только с разрешения Совета директоров, решение же должно быть единогласным.

Когда Анна назвала сумму, в которую оценивались акции, Вальтер не поверил своим ушам.

– И ты не имеешь права продать свой пай?

– Да. Сэм ни за что на это не согласится. А у него контрольный пакет. Но придет день…

Вальтер выразил желание войти в семейное дело. Антон был против.

– Какую пользу может принести фирме вшивый лыжник? – риторически восклицал он.

Но в конце концов он уступил настойчивым просьбам дочери, и Вальтер получил скромное место в управлении фирмы. И, блестяще там проявив себя, он стал быстро подниматься по служебной лестнице. Когда два года спустя отец Анны умер, Вальтер Гасснер был введен в состав Совета. Анна гордилась им. Он был идеальным мужем и трепетным любовником. Приносил ей цветы, делал маленькие трогательные подарки, старался проводить с ней все свободное время. Счастью Анны не было границ. «Ach, danke, liebar Gott!», – мысленно возносила она хвалу Богу.

Анна научилась готовить, чтобы мой милый Вальтер мог есть любимые блюда: choucroute, огромные порции густо приправленного маслом картофельного пюре, подаваемого к столу с хрустящей на зубах кислой капустой в сопровождении необъятной свиной отбивной, сосиски и нюрбергской колбаски. Она готовила свиное филе, сваренное в пиве и густо приправленное специями, и подавала его к столу с печеным яблоком, очищенным от кожуры, в вырезанной середине которого красовались airelles, маленькие красные ягодки.

– Ты лучший повар в мире, либхен, – говорил Вальтер, и Анна рдела от похвалы.

На третий год их жизни Анна забеременела.

В течение восьми месяцев беременности не стихали боли в теле, но она стоически их выдерживала. Ее беспокоило другое.

Началось это в тот день, когда после ленча она, оставшись одна, в каком-то радостном полузабытьи села вязать Вальтеру свитер, как вдруг услышала его голос:

– Боже мой, Анна, что ты тут сидишь в темноте?

За окнами стояла сплошная темень, она перевела взгляд на свитер и увидела, что даже и не начинала его вязать. Почему же так быстро стемнело? Неужели ей все померещилось? После этого случая были и другие, подобные ему, и Анна начала думать, что эти незаметные провалы в ничто какое-то знамение, предвестие скорой смерти. Она не боялась умереть, но мысль, что Вальтер останется один, без ее участия и помощи, терзала и мучила ее.

За четыре недели до родов с Анной случился один из таких припадков, она потеряла сознание, оступилась и скатилась вниз по ступенькам лестницы.