Сидни Шелдон - Узы крови

«Если смогут. Если еще живы».

Ноги ее дрожали так сильно, что она едва дошла до телефона. «Боже, сделай так, чтобы он работал», – мысленно взмолилась она и сняла трубку. Ответом ей был обычный, ровный сигнал готовности. Чуть помедлив от мысли, что Вальтер сделает с ней, если вновь поймает ее за этим занятием, она поспешно набрала номер 110. У нее так тряслись руки, что она набрала не тот телефон. Потом снова ошиблась. Она начала плакать. Потерять столько времени! Пытаясь перебороть начинавшуюся истерику, снова стала набирать нужный номер, приказывая пальцу делать это правильно. Раздались гудки и вслед за ними, как чудо, мужской голос:

– Hier ist Notruf der Polizei.

От волнения у Анны пропал голос.

– Hier ist der Notruf der Polizei. Kann ich Ihnen helfen?

– Ja! – Это было похоже на рыдание. – Ich bin in grosser Gefahr. Bitte, schicken sie jemanden…

Невесть откуда взявшийся Вальтер вырвал из ее рук телефонную трубку, с силой отшвырнул Анну к кровати, затем, выдернув провод из стены, тяжело дыша, обернулся к ней.

– Дети, – прошептала она. – Что ты сделал с детьми?

Вальтер ничего ей не ответил.

Центральное управление криминальной полиции Берлина находилось на Кейтштрассе 2832, окруженное со всех сторон обычными жилыми и административными зданиями. Телефон экстренного вызова отдела «Deltk aus Mensch» был снабжен системой автоматического фиксирования номера звонившего по нему абонента, так что линия оставалась неразъединенной до того времени, пока из электронного устройства не поступила соответствующая команда. И потому, каким бы коротким ни был разговор, номер абонента установить было нетрудно. Система эта была предметом особой гордости отдела.

Через пять минут после звонка Анны Гасснер инспектор Пауль Ланге уже входил в кабинет своего начальника, майора Вагемана, держа в руках кассетный магнитофон.

– Я хотел бы, чтобы вы прослушали эту запись.

Инспектор нажал кнопку. Металлический мужской голос сказал:

«Hier ist der Notruf der Polizei. Kann ich Ihnen helfen?»

А женский голос, наполненный ужасом, ответил:

«Ja! Ja, bitte! Ich bin in grosser Gefahr. Bitte, schicken sie jemanden…»

Послышался звук падения, щелчок и линия заглохла. Майор Вагеман взглянул на инспектора.

– Узнали, кто звонил.

– Мы знаем дом, откуда раздался этот звонок, – осторожно ответил инспектор Ланге.

– Так в чем же дело? – раздраженно спросил майор Вагеман. – Пусть Центральная вышлет туда патрульную машину.

– Я как раз и пришел за тем, чтобы получить распоряжение именно от вас.

Инспектор Ланге молча положил на стол перед майором коротенькую записку.

– Scheiss! – пробормотал тот и посмотрел на инспектора. – Вы уверены?

– Так точно, господин майор.

Майор Вагеман еще раз бросил взгляд на бумажку. Телефон был записан на имя Вальтера Гасснера, главы немецкого филиала «Роффа и сыновей», индустриального гиганта, одного из крупнейших в Германии. Что все это могло за собой повлечь, ясно было и идиоту. Один неверный шаг, и оба они мгновенно окажутся на улице в поисках работы. Майор Вагеман подумал немного и сказал:

– Ладно. Все равно надо проверить. Поезжайте туда сами, инспектор. И чтобы все было сделано по высшему разряду. Ясно?

– Разумеется, господин майор.

Дом Гасснеров находился в Ванзее, самом фешенебельном юго-западном пригороде Берлина. Инспектор Ланге поехал окольным путем, по Гогенцоллерндамм, а не по скоростной автостраде, так как здесь движение было менее интенсивным. Он пересек Клаяль, проехал мимо здания ЦРУ, скрытого за забором из колючей проволоки, затем мимо генштаба Армии США и, повернув направо, выехал на то, что раньше именовалось Дорогой номер один, самую длинную дорогу в Германии, бравшую начало в Восточной Пруссии и тянувшуюся вплоть до бельгийской границы. По правую руку от него промелькнул Брюкке дер Айнхайт, Мост Единства, на котором разведчика Абеля обменяли на американского пилота У-2 Гарри Пауэрса. Инспектор Ланге свернул с автострады и очутился среди покрытых лесом холмов Ванзее.

Дома здесь, как на подбор, были внушительными и красивыми. По воскресеньям инспектор Ланге частенько привозил жену, чтобы вместе поглядеть на эти дома и окружавшие их парки.

Быстро найдя нужный ему адрес, инспектор свернул на подъездную аллею поместья Гасснеров. Поместье олицетворяло собой нечто большее, чем деньги: Власть! Перед могуществом династии Роффов трепетали даже правительства. Майор Вагеманн был прав: тут надо вести себя очень осторожно.

Инспектор Ланге подъехал к парадной двери трехэтажного особняка, снял шляпу и нажал кнопку звонка. И стал ждать. Дом был погружен в давящую тишину нежилого помещения. Но этого не могло быть. Он позвонил снова. Ни звука в ответ, ничего, кроме этой гнетущей, мертвой тишины. Пока он решал, идти ли ему к черному ходу или еще немного подождать здесь, дверь внезапно отворилась. На пороге стояла женщина. Она была средних лет, некрасива, одета в смятую ночную сорочку. Инспектор Ланге принял ее за прислугу. Представившись, он сказал:

– Я хотел бы переговорить с миссис Вальтер Гасснер.

– Миссис Гасснер – это я, – сказала женщина.

Инспектор Ланге едва сумел скрыть свое удивление. Она полностью отличалась от того образа хозяйки этого дома, каким он себе его представлял.

– Я… нам кто-то недавно звонил отсюда в полицейское управление, – неуверенно начал он.

Лицо ее было непроницаемым, взгляд тусклым и отрешенным. Инспектор Ланге смешался, не зная, как вести себя дальше, но чувствуя, что делает что-то не так, что упускает самое важное.

– Это вы звонили, миссис Гасснер? – наконец спросил он.

– Да, – ответила она. – По ошибке.

Его насторожила безучастная, мертвящая монотонность ее голоса. В ушах у него звучал резкий, истерический со всхлипами голос, который он слышал на пленке полчаса тому назад.

Было заметно, как по лицу ее быстро скользнуло и тотчас растаяло нечто, похожее на колебание.

– Дело в том… Мне показалось, что у меня пропало кое-что из моих драгоценностей. Но потом я обнаружила пропажу.

По телефону экстренного вызова звонили в случаях убийства, изнасилования или нанесения тяжких увечий. «Все должно быть по высшему разряду!»

– Понятно.

Инспектор Ланге медлил, так как понимал, что она что-то недоговаривает, что надо бы пройти внутрь дома и выяснить, в чем дело.

– Спасибо, миссис Гасснер. Простите за беспокойство.

Расстроенный, он постоял еще немного у закрывшейся прямо перед его носом двери, затем медленно втиснулся в сиденье машины и отъехал.

За дверью Анна повернулась к Вальтеру. Он одобрительно кивнул ей и тихо сказал:

– Ты молодчина, Анна. А теперь наверх, в комнату.

И повернулся к лестнице. Из складок ночной сорочки Анна выхватила ножницы и всадила ему в спину.