Пол Клеменс - Снятие с креста

Анджей застыл в унылом оцепенении. За окном стоял «кислотный» варшавский январь – твердый ноль, каша из грязи и снега. Пять месяцев назад реликвии вымершего племени умбара прописались в его квартире-студии на Бялоленке. Пожелание покойного Ангерлинка – председателя тайного европейского судилища – выполнялось неукоснительно. Где обещанное благоденствие?

– Итак, повторяю, пан Раковский, вы слишком мелкая персона для этих реликвий. Господин Ангерлинк явно переоценил ваши возможности. И ваше похмельное состояние тому подтверждение. Впрочем, вы не виноваты…

Екнуло сердце.

– Господин Ангерлинк?… Позвольте, вы тоже имеете отношение к организации…

– Обойдемся без названий, – улыбнулся мистер Гергерт. – Повторюсь, наши люди не имеют отношения к вашим неприятностям. У меня имеется деловое предложение.

– Вы слишком дипломатично подъезжаете, – усмехнулся Анджей.

– Я не дипломат, – посетитель сухо улыбнулся. – Дипломат – это тот, кто может убедить жену, что «вон тот голубенький кабриолет» ее полнит. Вас убеждать не надо. Результат налицо. Итак, предложение. Вы отдаете коллекцию умбара в добрые руки…

– Запрещено, – перебил Анджей. – Коллекцию нельзя дарить, красть, выбрасывать, давать поносить…

– Коллекцию можно продать за приличные деньги, – возразил Гергерт. – А деньги – всеобщий эквивалент стоимости товара. То есть вместо денег вам могут предложить неплохой товар. Коллекция умбара бесценна. Увы, вам не предложат в обмен что-то равнозначно бесценное. Но товар дорогой. Как вы отнесетесь к приобретению, скажем так… музея?

Вроде не ослышался. Трудно придумать слово, созвучное со словом «музей».

– Музей… – пробормотал Анджей. – Хм. Надо же, до чего дошли товарно-рыночные отношения.

– Мусейон, как говорили древние греки и их плагиаторы – аналогичные римляне. Вы не ослышались, Анджей. В это слово вложен именно тот смысл, что и должен. Разумеется, музей не государственный. Можно продолжать или встать и уйти?

– Продолжайте, – разрешил Анджей.

– Вы любезны. Не будем касаться технической стороны вопроса: как это может произойти и может ли вообще. Может. Для людей с деньгами и связями – любая сделка осуществима. Представьте север Франции. Пролив Па-де-Кале. Побережье пролива, несколько западнее Дюнкерка. Городок называется Шантуа. Двести пятьдесят километров от Парижа. Полчаса езды до Фландрии… вы понимаете, о чем я? Фландрия – одна из провинций Бельгии, подарившая миру плеяду выдающихся живописцев. Поместье Гвадалон переходит в вашу безраздельную собственность. Находится на берегу, несколько на отшибе. В некотором роде это замок.

В горле пересыхало – видно, от пинты зубровки, уничтоженной накануне. Он откашлялся, хотел что-то сказать, но передумал.

– Местечко не уединенное, отнюдь. По соседству еще несколько поместий, где живут люди. Отличные дороги, десять минут езды до центра Шантуа. Буду откровенен: поместье требует ремонта. Не кардинального, не везде, но тем не менее. Площадь замка Гвадалон – порядка полутора тысяч квадратных ярдов, не считая чердака и подвалов, плюс прилегающая территория – около пяти акров. Сад, беседка, подсобные строения.

– Местечко явно не туристическое, – пробормотал Анджей.

– Согласен, – кивнул Гергерт. – Не всякий турист доберется до Шантуа. Вас это сильно шокирует?

– Нисколько.

– Я так и думал. Но ландшафты, уверяю вас, славные. До недавнего времени хозяином поместья был некто Венсан Перель, обладатель крупного текстильного бизнеса, почетный гражданин города, посвятивший время пребывания на пенсии благотворительным программам. Он скончался четыре года назад, после чего поместье на законных основаниях, вместе с содержимым, переписали на баланс одной известной вам организации. Сделка кристально чистая, ничьи права ущемлены не были…

– Причины смерти?

– Помилуйте, Анджей. Господину Перелю на момент смерти было восемьдесят два года, он участник французского Сопротивления и сноса Бастилии…

– Хорошо, я понимаю. Вы что-то говорили про музей?

– Разумеется. Упомянутое содержимое поместья. Будучи небедным человеком, Венсан Перель всю жизнь коллекционировал картины. Считал себя законченным патриотом, увлекался только французской живописью. Коллекция Переля содержит порядка полутора сотен полотен. Антуан Ватто, Франсуа Буше, Жан Батист Симеон Шарден, Оноре Фрагонар, Клод Шандемо и многие другие. Вероятно, эти имена вы слышите не впервые. О коллекции широко известно не только в Шантуа, но и за пределами города. Под музей и запасники отдана западная часть замка, где еще в 92-м году произведен капитальный ремонт и созданы все условия для хранения и экспозиции полотен. Специальная сигнализация, влажность, температурный режим. Несколько дней в неделю музей открыт для посетителей: всего за пятнадцать евро любой желающий может насладиться высоким искусством под надзором работников охранного агентства. На жилую территорию посетителей музея не пускают, для них существуют отдельные дорожки. Договор с охранной фирмой заключен вплоть до 2015 года. Доход от… гм, ценителей живописи, а таких во Франции немало, окупает содержание замка и прислуги. Соблазнительно, пан Раковский? Представьте, сколько стоит коллекция, не говоря уж о стоимости замка. Не ищите подвох. Его нет.

«Нет, есть, – подумал Анджей. – За что такой роскошный подарок? Они прекрасно понимают, что от божков я отрекся бы и за более скромное подношение».

– Вы согласны?

– Что с меня требуется?

– Принципиальное согласие. В Шантуа у вас будет собственный юрист и собственный… скажем так, искусствовед. Учите язык. Если знаете английский, осилить основы французского сможете за месяц. Лучше, чем беспробудно пьянствовать.

Анджей закрыл глаза. В колледже он брался осваивать французский. Даже вызубрил основы – преподаватель считал, что у него способности к языкам. Но потом это стало бесперспективным, бросил.

– Запишитесь на ускоренные курсы, хорошо заплатите: вам предоставят не только толкового педагога, но и одолжат носителя языка. Для начала виза во Францию, скажем, на полгода. Потом продлим. Каким образом будут оформляться документы, не ваше дело. Все имущественные вопросы решат без вас, нужно лишь поставить несколько подписей. Обмана не будет, сами понимаете… это в наших интересах, – посетитель настороженно покосился на коллекцию статуэток. – Распоряжайтесь новой собственностью по своему усмотрению. Хотите, живите во Франции, не хотите – совершайте туда визиты. В Гвадалоне имеется управляющий. Месяца через полтора-два мы подпишем контракт, и вы сможете посетить свое «родовое» гнездо. Ваше слово, пан Раковский?