Ксения Любимова - Последняя шутка графини

©Любимова Ксения, 2014

©Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Часы были большими, массивными, в деревянном корпусе из красного дерева. Любой антиквар позавидовал бы такому великолепному образцу старой эпохи. Циферблат выполнен из бронзы, маятник висел на шелковой нити. На корпусе – великолепная фигурная композиция: очаровательная юная маркиза в богато расшитом платье, украшенном жемчугом, гладит прильнувшую к ней собачку. Часам было лет двести, но благодаря своевременному уходу и отменному качеству они ходили очень точно, отставая за год всего на минуту.

Часовая и минутная стрелки слились воедино, и часы, слегка вздрогнув, начали отбивать полночь. На последнем ударе старый дом вздохнул и ожил. По углам заметались тени, по полу зашлепали невидимые ноги. В длинных коридорах время от времени мелькали белые силуэты. Дом еще раз вздохнул. На этот раз – облегченно. Это было его время, когда он мог жить полной жизнью, не оглядываясь на тех непонятных людишек, которые его населяли. Весь день они суетились, куда-то спешили, возвращались с работы, ругались, мирились и только ночью оставляли наконец дом в покое. А ведь было время, когда и дом был моложе, и люди, жившие в нем, – степеннее и солиднее. Куда все ушло? Время несется словно оглашенное, не замечая ничего на своем пути. Меняются поколения, нравы, характеры, и только дом остается неизменным. Конечно, и в нем происходят некие неизбежные процессы: облезают стены, теряет свои качества дерево, подкапывает в подвале вода, но все это происходит не так заметно, как у людей.

Дом пошевелился, и стены чуть слышно заскрипели. Тени запрыгали быстрее. Из углов послышались вздохи и стоны. Много поколений вырастил дом. Счастливых и несчастных, умных и не очень, талантливых и никчемных. Все они имели свой характер и нрав. Они были его детьми. Его отпрысками. И всех их он любил. За исключением тех, кто населял его последние несколько лет. Этих людишек он терпеть не мог. Можно даже сказать, ненавидел! За то, что относились к нему без трепета, без уважения, с некоторой долей презрения. Они не любили его. Не любили за отсутствие современных условий, за потрескавшиеся стены, за протекающую крышу. И дом платил им тем же. Невозможно любить того, кто тобой не восхищается. Или хотя бы не уважает.

Дом снова вздохнул, и от стен отделились еще тени. Это были души тех, кто жил здесь когда-то. Кто его холил и лелеял, вкладывал в него душу. Они так и остались в доме. Не смогли расстаться с родными стенами. Дом улыбнулся, и теперь заскрипел паркет. Как приятно осознавать, что ты здесь царь и бог! А ведь эти жалкие людишки считают себя хозяевами этих стен! Как же они ошибаются… Никто, кроме самого дома, не может здесь править. Днем он молчит и ведет себя тихо, но ночь – это его стихия. Ночью дом может делать все что угодно. И это опьяняло его, давало ему чувство всемогущества и власти над человеческими судьбами. Ночь…

Дом покачнулся. Пора кончать с этими людишками! Сколько можно терпеть в своем чреве это отродье? И ведь как все просто… Ночью, когда люди тихо и мирно спят в своих кроватях, взять и сожрать их своими мощными клыками. Всех до единого. Никого не оставить. А дальше – будь что будет. Скорее всего, дом оставят в покое. Ведь он заслужил почтенную старость. Так хочется дожить свой век в воспоминаниях. Приятных воспоминаниях, где не будет суеты, шума, оскорбительных речей в его адрес. Это было бы прекрасно! Дом улыбнулся, и тени быстро-быстро заметались по его коридорам.

Анжелика вздрогнула и проснулась. Она села в кровати, прислушалась. Сердце бешено стучало в груди, будто она только что пробежала стометровку. Что за странный сон? И, самое главное, такой правдоподобный!

Где-то вдалеке глухо прозвучал один удар. Словно часы отбили час ночи. Анжелика помотала головой. Что за бред? Откуда в доме часы с боем? И тем не менее она вряд ли ошиблась. Она уже не первый раз слышит этот звон. И почему-то всегда ночью. Правда, спросонья сложно понять, во сне это происходит или наяву. Вот и сейчас она не была уверена, что этот звон ей не приснился.

Анжелика поежилась и снова залезла под одеяло. Ей было страшно. Впрочем, как и всегда по ночам. Ей почему-то казалось, что ночью все в доме оживало. И хотя она прекрасно понимала, что это всего лишь ее воспаленное воображение, страх не отпускал. Она всегда была девушкой впечатлительной, а старые дома как-никак наводят на мысли о привидениях.

«Ну вот! Нашла о чем подумать!» – разозлилась на себя Анжелика и плотно сомкнула глаза. Однако вместо того чтобы остаться с закрытыми глазами и уснуть, она снова распахнула их и с опаской огляделась по сторонам. Ей казалось, что дом наблюдает за ней. Смотрит, приглядывается…

Анжелика переехала в этот дом месяц назад, но ни одной ночи не спала спокойно. Ей все время что-то мерещилось. А когда она все же засыпала, ей снились странные сны: люди в старинных одеждах, дети, катающиеся по огромным коридорам на велосипедах, и еще масса всякой ерунды, которая сплеталась во сне в причудливый узор.

Девушка тяжело вздохнула, и вместе с ней вздохнул дом. Вздох получился громким и протяжным, и Анжелика, тихонько вскрикнув, натянула на себя одеяло. Ей было страшно. Очень страшно. Скорее бы закончилась эта длинная-предлинная ночь!

– Приезжайте почаще! – громко сказала Ника, искоса поглядывая на своего внука.

– Приедем обязательно! – кивнула Мариша и крепко ее обняла.

Рано утром они отвезли Нику в ее родную деревню.

– Эх, жаль, я не задержалась у вас подольше, – шепотом добавила бабуля. – Мне кажется, Эрик почти созрел. Ты, давай, держись. А если что, я всегда на связи, поняла? Примчусь по первому зову!

– Поняла! – улыбнулась Мариша.

– Эх! И что за человек такой – мой внук! – вдруг с горечью произнесла Ника. – Так правнуков и не понянчу! Ты уж постарайся, а?

Мариша развела руками.

– Я хоть завтра. Только вряд ли эта идея придется по душе Эрику.

Ника кивнула.

– Иногда я жалею, что рассказала внуку все как есть. Лучше бы соврала и придумала что-нибудь менее романтичное. Совсем не обязательно было говорить, что его дед пожертвовал личной жизнью ради карьеры. Может быть, и Эрик не был бы сейчас так категоричен.

Мариша пожала плечами.

– Ладно, что сделано, то сделано. Не стоит горевать о прошлом, – весело произнесла бабуля и поцеловала Маришу. – Береги моего внука. Доверяю тебе самое ценное, что у меня есть!

Обратно ехали молча. Мариша закрыла глаза и делала вид, что дремлет. Говорить не хотелось. После той бешеной недели, которую они провели в обществе Ники, и непростого дела, которое необходимо было раскрыть в кратчайшие сроки, не хотелось ничего.