Ксения Любимова - Где умирают сновидения?

– Куда катится мир? – горестно произнес Голубев, вваливаясь в кухню.

Мариша с любопытством посмотрела на следователя.

– Нет, ты мне ответь! – продолжал допытываться он, хватая с тарелки нарезанные куски мяса и отправляя себе в рот. – Работаешь, работаешь, а тут бац, и вторая смена!

Он вздохнул еще печальнее, подвинул к себе чашечку кофе, которую девушка приготовила для себя, и грустно уставился в стену.

Мариша хмыкнула и налила себе другую порцию ароматного напитка. Обычно Голубев не задавался философскими вопросами. Он не обладал способностями к абстрактному мышлению и все видел в черно-белых тонах. Чаще всего в черных, ибо любая ситуация, которая не вписывалась в его понимание мира, тут же наводила на него тоску.

Чужое мнение тоже не особо интересовало следователя, если только за редким исключением. Например, когда речь шла о превосхвалении его собственной персоны. Но так как это случалось довольно редко, а точнее, почти никогда, то большую часть своей жизни он на что-то жаловался. Однако сегодня Алексей переплюнул сам себя. Услышать из его уст довольно избитую, но тем не менее глубокую фразу было весьма необычно.

– И куда же он катится? – осторожно спросила Мариша, отхлебнув из своей чашки.

– Кто? – рассеянно спросил Голубев.

– Мир.

– Понятия не имею! Но чувствую, что не туда, куда надо.

– А куда он должен катиться, в твоем понимании?

– Откуда же мне знать? – раздраженно ответил он. – Можно подумать, мне больше нечем занять голову, как только нашим бренным миром.

– Что-то случилось? – Мариша внимательно посмотрела на следователя.

– Случилось, – кивнул он. – Вот, посмотри!

Он бросил на стол газету. Она была развернута на самой середине. Посреди страницы располагался коллаж из двух пар фотографий, ниже шел текст. Девушка внимательно посмотрела на снимок. Приятного в нем действительно было мало. С каждой из четырех фотографий на нее смотрели убитые женщины. Вернее, «смотрели» не совсем подходящее слово в данной ситуации. Все женщины были мертвы и взирали со страницы пустым, ничего не выражающим взглядом.

– Ты из-за этого расстроился? – поинтересовалась она. – Не переживай. Каждый день умирают десятки людей. Но так уж устроен мир, и мы ничего не можем с этим поделать.

– За идиота меня держишь? – прошипел Голубев. – Я и без тебя знаю, какова смертность в нашей стране. Меня не это волнует!

Он попытался сдержать приступ ярости. Мариша вздохнула.

Она знала Голубева уже довольно давно и каждый раз удивлялась, почему она его терпит? Друг из него никудышный, помощник тоже. Как мужчина он ей и вовсе не интересен. И дело не в том, что у Голубева самая обычная, ничем не примечательная внешность. В мужчине должны присутствовать настоящие мужские качества. Например, надежность, рассудительность, внутренняя сила.

В Голубеве ничего этого не наблюдалось. Следователь был самым обычным мужчиной, каковых сейчас немало, считавшим, что ему не повезло в жизни. И вместо того, чтобы принять меры и попытаться себя изменить, он, наоборот, все усугублял. А самой сильной отрицательной чертой его характера была зависть к заслугам Эрика.

– А что же тебя волнует? – терпеливо поинтересовалась она.

Эрика не было уже около месяца – он укатил в очередную командировку, и ей часто приходилось общаться со следователем, который почему-то решил, что без его поддержки Мариша заскучает и умрет с тоски. Наверное, поэтому он приходил каждый день и делал вид, что развлекает девушку.

На самом деле его целью было вкусно поесть и ни копейки за это не заплатить. Во всяком случае, Мариша думала именно так. И ей вовсе не было жаль потраченных на него продуктов, но то настроение, с которым Голубев наведывался, вгоняло ее в депрессию.

Однако сегодня следователь особенно не походил на самого себя. Здесь уже попахивало не просто нытьем, а какой-то обреченностью. И Марише это вовсе не нравилось. Она снова глянула на снимок. Погибшие девушки… Одна совсем молоденькая. Да, их безумно жаль. Но почему у Голубева вдруг испортилось настроение?

– Ты читай, читай, – горестно сказал он. – Хотя какой в этом смысл? Все равно ты не сможешь ощутить себя в моей шкуре, – следователь обреченно махнул рукой.

Мариша уставилась в газету. А может, и правда почитать? Интересно же, что особенного Голубев увидел в этих заметках. И тут же ей в голову пришла другая мысль – а если следователь оказался гораздо более чувствительным к чужой беде, чем она? Ему жаль этих бедных девушек, а она восприняла их смерть всего лишь как обычную неизбежность. Пожалуй, она сама сухая, черствая, равнодушная особа.

От этой мысли ей стало не по себе. Нужно будет пересмотреть свои убеждения, а то так и до Голубева недолго докатиться.

– «В нашу редакцию все чаще стали приходить письма от возмущенных граждан, – начала читать она вслух. – Почти в каждом таком письме чья-то трагедия, чья-то боль. Всем нам известно, что мир, в котором мы живем, жесток и несправедлив. И это непреложная истина, от которой никуда не уйти.

Большинство из нас понимает, в чем разница между добром и злом, но, к сожалению, не может противостоять тому небольшому проценту людей, которые не хотят жить по человеческим законам и преступают эти законы на каждом шагу.

Жить в таком мире страшно. Я бы даже сказал жутко, ибо постоянное ожидание беды действует не менее угнетающе на наши души, чем сама беда. Многие со мной не согласятся, скажут, что я слишком сгущаю краски. На самом деле все не так плохо, ибо в нашем обществе есть люди, способные противостоять злу, – это наша доблестная полиция. Именно на их плечи ложится обязанность по защите общества, то есть нас с вами, от всемирного зла.

Конечно, я согласен с такой точкой зрения. Полицейские действительно должны нас защищать. Но на деле все происходит совсем наоборот. В этой структуре слишком много лживых, продажных и никчемных людишек, которые просиживают штаны, пытаясь незаслуженно захапать свой кусок хлеба. Я не спорю, есть и приличные люди, которые работают не за деньги, а за совесть. Однако таковых становится все меньше и меньше.

Нет, нет, я вовсе не придираюсь к бедным служителям закона, которые вынуждены и день и ночь нести свою службу за не очень высокую зарплату. Я говорю об этом, опираясь на вполне объективные факты. За последний год в нашей редакции накопились сотни писем, от которых так и веет человеческим горем. Кто-то пострадал от рук нерадивых полицейских, а кто-то потерял своих близких и никак не может смириться с их смертью.

А при чем здесь чьи-то смерти? – спросит сейчас кто-то. – Разве полиция лишает людей жизни?