Алексей Макеев - Чистосердечное убийство

— Она ждет дома? — как будто удивился Ершов.

— Конечно. Вот вы опять успели сделать неправильные выводы о том, почему дочь не встречает здесь, а с нетерпением ждет дома. А ведь все просто. Скажите, зачем девчонке торчать перед следственным изолятором? К тому же нам с вами нужно поговорить.

— О чем? Коновалова, я так понял, арестовали. Убийцу тоже. Нужные показания я дал. Меня даже вывозили на следственный эксперимент…

— Я хотел поговорить с вами о восстановлении вас в органах внутренних дел, — перебил его Гуров.

— О как! — зло ответил Ершов. — Значит, уволить у нас получается просто. Еще вина не доказана, а уже приказ состряпали и формулировку придумали.

— Вы порядок знаете, зачем же обижаетесь? Если есть основания предполагать, что вы совершили тяжкое преступление, значит, уже имеется и повод для увольнения. Теперь известные вам люди разобрались в деле и поняли, что у вас было моральное право брать вину на себя.

— Нет, не смогу. — Ершов покачал головой. — Постарайтесь меня понять, товарищ полковник. После того как я посидел в камере, мне не пристало носить погоны офицера полиции, требовать соблюдения законности и правопорядка от других людей. Вы хорошо сказали насчет морального права.

— Ладно, пойдемте к машине. Там вас ждет один человек, который хочет с вами поговорить.

— Кто это? — насторожился Ершов.

Гуров молча подвел его черной «Волге» и кивнул водителю Мише Спирину, чтобы тот вышел и погулял немного. Навстречу Ершову с заднего сиденья выбрался человек в гражданском костюме, но с генеральским лицом. Это Ершов понял сразу, кожей почувствовал.

— Знакомьтесь, — заявил Гуров. — Это Александр Иванович Ершов, а это генерал Орлов из Главного управления уголовного розыска МВД. Мой непосредственный начальник.

Орлов молча пожал руку Ершова и открыл было рот, но Гуров опередил начальника:

— Отказался!.. Я сказал ему, но он не хочет оставаться в органах.

— Вот как? — удивился Орлов и прислонился спиной к дверке машины. — Жаль! А я полагал, что люди, дослужившиеся до майорского звания, сильные и деловые. Мы вот с Гуровым подумали расставить нескольких надежных офицеров на постах в вашем областном управлении. Чтобы, так сказать, быть в дальнейшем уверенными.

— Нет, спасибо, товарищ генерал. — Ершов покачал головой. — Я уже объяснял, что мне будет сложновато, не смогу я больше.

— Ну что же. — Орлов нахмурился. — Я думал, что вы покрепче. Хотя лучше так, сразу. Это будет честно. А я думал вас к Рогозину перебросить, в его ведомство. Какие-то вы тут, на местах, инертные. Помнится, когда я был майором… ты не забыл, Лев Иванович?

— Когда мы познакомились, ты был уже подполковником, — поправил генерала Гуров. — Мы с тобой никак не могли найти общий язык. Даже в Москве.

— А, ну да. Хотя неважно. — Орлов посмотрел на часы. — Ладно, садитесь, Александр Иванович, мы подбросим вас домой, а то дочка заждалась. Отмоетесь, отъедитесь, отоспитесь на домашней постели и, я уверяю вас, увидите мир в иных красках. Если будут проблемы, вы позвоните потом Рогозину, и он поможет вам с достойной работой в гражданской жизни.

В больницу к Седову они приехали уже поздно вечером. Главный врач лично распорядился, чтобы генерала и полковника из Москвы пропустили к пациенту. Седов лежал в отдельной палате. Учитывая сотрясение мозга, ему было запрещено смотреть телевизор, читать, слушать громкую музыку. Можно только лежать и желательно побольше спать.

Гуров тихонько приоткрыл дверь и увидел Алексея в больничном халате, вытянувшегося на постели поверх одеяла. Рядом стояла магнитола, из которой ровно, успокаивающе лился мужской голос. Гуров оглянулся на Орлова и виновато улыбнулся. Мужественный капитан Седов лежал и слушал радиоспектакль «Кот в сапогах». Орлов пару раз многозначительно кашлянул.

Седов открыв глаза, смутился и стал слезать с больничной кровати.

— Вот, Леша, из Москвы приехал генерал Орлов. Он хочет лично поздравить тебя и поблагодарить.

— Здравствуйте, товарищ капитан! — Орлов с самым серьезным видом пожал руку Седову, а потом хитро подмигнул Гурову. — Виноват, ошибся. Возраст, знаете ли, работа напряженная. Ну-ка, Лев Иванович, доставай подарок.

Гуров вытащил из внутреннего кармана пиджака полицейские погоны с двумя просветами и одной большой звездочкой. Он развернул их и водрузил на плечи Седова.

— Вот так! — торжественно объявил Орлов. — Приказом министра внутренних дел за мужество и героизм, проявленные при проведении оперативных мероприятий, вам, капитан Седов, досрочно присвоено звание майора полиции. Поздравляю, сынок. Молодец!

Седов, смущенный и взволнованный, не знал, о чем сейчас говорить.

— Лев Иванович… ой, виноват, и вы, товарищ генерал!.. Я от имени моих родителей приглашаю вас к нам. Вы еще долго пробудете в Самаре? Я так много рассказывал маме и папе про Льва Ивановича, что они теперь хотят познакомиться с ним… с вами лично.

— Извини, сынок. — Орлов развел руками. — Тебе еще с неделю тут валяться, а у нас служба. И вообще я забираю Льва Ивановича с собой в Москву. Хватит ему тут вам носы подтирать. Теперь уж вы сами как-нибудь. Кстати, если не передумал, то полковник Рогозин тебе местечко прибережет. Ему толковые и крепкие ребята нужны. Или ты к себе в хозяйственное управление вернешься?

— Нет. — Седов широко улыбнулся, посмотрел на Гурова и опустил глаза.

— Видишь ли, Петр, — попытался объяснить Гуров. — У этого парня есть серьезные проблемы при объяснении с девушками. Они не понимают всей героики службы по хозяйственному ведомству. Им ведь нужны схватки, погони, чтобы потом упасть в объятия не снабженца, а мужественного красавца.

— Вон как чисто выводит! — похвалил Орлов. — Не зря, значит, жену-актрису отхватил.

— Да, Леша! — Гуров виновато улыбнулся. — Мария и Алена передавали тебе большой привет и пожелания быстрейшего выздоровления. Будешь в Москве — заходи, звони. В театр сходим!

Оля услышала звонок в дверь, когда гладила отцовские рубашки. Кто там? Отец своим ключом открывает. А может?..

Оля поставила утюг и прижала руки к щекам, которые вдруг стали полыхать жаром. Она пошла к двери, чувствуя, что ноги ее плохо слушаются. Тихо. Больше никто не звонил. Девушка посмотрела в глазок.

Матвей стоял у противоположной стены, глубоко засунув руки в карманы брюк и глядя себе под ноги. Оля прижалась лбом к холодной обивке двери и закрыла глаза. Все-таки он пришел. Но теперь все совсем не так, как две недели назад. Мир изменился, потому что сама Ольга стала другой. Но это же был Матвей. Его руки и губы она ощущала когда-то. При этих мыслях ее тело болезненно сжалось, покрылось мурашками. Внутри все завибрировало. Комок поднялся к самому горлу. Снова как в кошмаре вспомнились чужие похотливые грязные руки.