Наталья Александрова - Меч с берегов Валгаллы

Она не то чтобы поняла, но инстинктивно почувствовала, что ей на плечо спрыгнула с потолка крыса.

Сима завизжала, как пароходная сирена, и понеслась вперед, не разбирая дороги, задыхаясь от ужаса и отвращения…

Пробежав так несколько минут, она, наконец, осознала, что давно уже сбросила крысу, или та, испугавшись ничуть не меньше ее, сама спрыгнула с ее плеча. Девушка замедлила шаги, перевела дыхание. Она посветила перед собой — и увидела, что впереди, всего в нескольких шагах, туннель заканчивается, и вверх ведет новая лестница.

Ну да, кажется, антиквар так и говорил — вскоре после развилки будет лестница, которая приведет ее домой…

Сима почувствовала прилив сил.

Совсем скоро она будет дома, путешествие по мрачному подземелью останется в прошлом… сырая темнота, крысы — все это будет позади…

Жалкая комната в коммуналке казалась ей теперь раем, образцом домашнего уюта.

Сима бодро вскарабкалась по лестнице и увидела у себя над головой каменную плиту, из-за которой пробивался узкий луч света.

Она уперлась в эту плиту плечами, поднатужилась и сдвинула ее в сторону. В открывшееся отверстие хлынул свежий сыроватый воздух, пропитанный запахом земли и прелых листьев, и тусклый вечерний свет. Сима поднялась еще на одну ступеньку, высунула голову наружу и огляделась.

Это точно была не ее квартира.

Она оказалась внутри продолговатого каменного ящика, рядом с ней лежали какие-то кости. Дальше ничего не было видно из-за каменных стенок. Наверху, над головой, со скрипом раскачивались голые ветки деревьев, а еще выше, над ними, тускло розовело вечернее небо.

Сима поднялась еще немного.

Теперь она могла заглянуть за каменные стенки.

То, что она увидела, ей совсем не понравилось.

Вокруг тянулись ряды покосившихся, полуразрушенных надгробий, среди которых тут и там росли кривые старые деревья.

Сима поняла, что оказалась на каком-то заброшенном кладбище, а каменный ящик, в который вывел ее подземный ход, — это саркофаг…

Но тогда… тогда кости, которые она потревожила, выбираясь из подземелья, — это рассыпавшийся от времени человеческий скелет…

По Симиной спине пробежали ледяные пальцы страха.

Первым ее побуждением было выскочить из саркофага и убежать прочь с кладбища.

Но потом она увидела, что совсем рядом с ее убежищем горит маленький костерок, возле которого, ссутулившись, сидят два человеческих существа. Людьми их можно было назвать с большой натяжкой: страшные, заросшие до глаз густой клочковатой щетиной, облаченные в пестрые лохмотья… в довершение к этому пламя костра отбрасывало на их лица багровые отсветы, делая их похожими на первобытных чудовищ из ночного кошмара.

Сима застыла, в ужасе глядя на этих жутких бродяг.

Она вспомнила, что рассказывал ей Тимофей о заброшенном Громовском кладбище, о происходящих там страшных и непонятных вещах, о пропадающих женщинах, — и поняла, что именно в это жуткое место привел ее подземный ход.

Она недобрым словом помянула старого антиквара — небось, нарочно отправил ее в этот подземный ход!

Один из бродяг держал над огнем заостренный прут, на котором жарился кусок мяса. Бродяга принюхался, отрезал ножом маленький кусочек и попробовал его.

— Готово, кажись! — проговорил он страшным хриплым голосом, и, цыкнув зубом, захихикал: — Помнишь, Костыль, как эта баба от нас убегала?

Второй бродяга не ответил. Он вдруг насторожился, завертел головой и проговорил:

— Ты ничего не слышал, Хрящ? Вроде шумнул кто-то…

Сима поспешно втянула голову в саркофаг и замерла.

— Да кому здесь быть, — отозвался первый бродяга. — Сюда давно уж никто не суется! А ежели кто и зайдет — так нам же лучше! — и он сипло засмеялся.

— Ну что, давай, что ли, есть!

Страшные типы, которых невозможно было назвать людьми, придвинулись ближе к костру и жадно схватили палочки с мясом. Сима почувствовала, что сейчас окочурится от страха и отвращения.

«Людоеды… — мелькнула в голове сумасшедшая мысль, — они затаскивают женщин на кладбище, а потом их едят. Вот откуда мясо… Ой, мне плохо!»

Она без сил свалилась на дно саркофага, прижав руки ко рту, чтобы унять подступившую тошноту.

Сима твердо знала, что вылезать из саркофага нельзя ни в коем случае.

Но и сидеть в нем долго тоже невозможно — в лучшем случае, она заработает воспаление легких. А в худшем эти двое почувствуют присутствие человека и… но об этом нельзя думать. Причем Симе все равно, люди это или нелюди, и так и так спасенья от них не будет.

Оставался единственный вариант: возвращаться в подземелье.

Ей стало еще хуже при мысли о темных подземных коридорах, об обитающих там крысах… но эти два кошмарных существа были реальной и серьезной опасностью, а крыс, в конце концов, можно отпугнуть. Уж не столько их там, чтобы съесть ее живьем!

Стараясь не шуметь, Сима спустилась по каменной лестнице и задвинула за собой плиту.

Она снова оказалась в темноте.

Включив фонарик, Сима пошла назад по туннелю.

Спереди до нее доносился крысиный писк, и чтобы заглушить его и преодолеть страх, Сима громко запела.

В голову не лезло ничего, кроме песенок из детских мультфильмов, и она затянула:

— Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету… тем, кто дружен, не страшны тревоги, нам любые дороги доро-оги!

В тишине подземелья ее голос звучал слабо и жалко, ничуть не прибавляя бодрости, в довершение ко всему откуда-то сверху ему издевательски вторило эхо.

Впрочем, очень скоро Сима пришла к той развилке, возле которой на нее свалилась крыса.

Осветив расходящиеся коридоры и приглядевшись к ним, она поняла, что прошлый раз с перепугу побежала не в ту сторону: антиквар велел ей идти налево, а она повернула направо… так что старик не виноват, она сама все перепутала!

Впрочем, делать выводы было еще рано.

Сима повернула налево и пошла по коридору.

Этот коридор был суше и ровнее прежних. Девушка прошла по нему и снова увидела лестницу. Только эта лестница была не каменная, а железная, сильно проржавевшая, но еще вполне крепкая.

Сима поднималась по ней несколько минут и, наконец, оказалась перед небольшой железной дверцей.

К счастью, эта дверь была не заперта.

Сима толкнула ее, шагнула вперед и оказалась в тесном пыльном чуланчике. Осветив его фонарем, она увидела со всех сторон глухие стены и остановилась в замешательстве.

Снова тупик!

Пришла ночь. Все люди Эгиля спали, и сам Эгиль начал засыпать. И ему привиделось, что из болот, окружающих то место на берегу, где стоял его корабль, поднялись страшные болотные духи, похожие на диких зверей, и окружили корабль со всех сторон, и напали на спящих викингов. И самый страшный болотный дух, похожий на медведя, навалился на Эгиля и стал его душить.