Алексей Макеев - Надежней кляпа только пуля

— Вот хоть убейте — в памяти ничего не осталось, кроме того, что между нами произошло. Честно слово! А! Нет — было, было, было!.. Она как-то обмолвилась, что у нее на Ярославке есть какое-то любимое кафе с таким географическим названием…

— Знаю я, где это кафе… Да, теперь понятно, что это за пташка. У этого «географического» кафе, Валера, обычно кучкуются дамы определенной профессии. Скорее всего там ее и «ангажировали»…

— Вы хотите сказать, что Рита — проститутка? — Валерий был несколько обескуражен.

— Думаю, что да, — кивнул Гуров. — А что, собственно говоря, тебя так смутило? Заразиться, между прочим, можно не только от проститутки.

— Да нет… — Санин отмахнулся с конфузливой улыбкой. — Просто, когда все закончилось и я таял, как мороженое в духовке, то, сам не знаю почему, вдруг сделал ей предложение. Вот так взял и ляпнул: бросай своего зануду и выходи за меня замуж. Она как-то так загадочно улыбнулась, щелкнула меня своим пальчиком по носу и сказала: «Ты еще сущий ребенок. Возмужай сначала по-настоящему, а уж потом об этом думай. Мой тебе совет: влюбился с первого взгляда — на всякий случай посмотри еще раз. Вдруг не та?»

— Неглупый совет, — усмехнулся Гуров. — На вооружение взять стоит. И вообще обо всем сущем лучше судить, исходя из старого студенческого постулата: нет ничего страшнее атомной войны и важнее вовремя сданного зачета. Счастливо!

Когда Гуров вышел на улицу, уже начало вечереть. Сев в машину, он направился в сторону Ярославского шоссе. К «географическому» кафе он прибыл, преодолев несколько затяжных пробок. Окна кафе, хорошо известного любителям придорожной «клубнички», уже светились. От его стен до самой обочины тянулись выстроенные в длинные ряды раскрашенные девицы, поджидающие клиентов.

Припарковав машину, Гуров походкой «крутого мэна» подошел к крайней «шеренге» и, изображая полную беззастенчивость, медленно пошел вдоль ряда девушек. Откуда-то сбоку вынырнул тип с жиденькой бороденкой, жирными руками и заметным брюшком.

— Девочками интересуетесь? — спросил он тоном разбитного торговца-лоточника. — Может, есть какие-то особые пожелания?

— Есть… — взяв его за локоть, негромко подтвердил Гуров. — Меня интересует Рита. Такая, знаешь, смачная баба. Правда, ей уже около тридцати, но она всех этих козявок сопливых сделает одной левой. Найди мне ее.

— Рита?.. — Сутенер был в явном замешательстве. — Это… какая же? Рита, Рита, Рита… Тут у нас есть Риты, но им до двадцати и чуть за двадцать. Постойте, постойте, вы случайно не про Ритку-Пропеллер? Да, была такая. Но она здесь уже не работает. Года уже два как списали на Казанский. Но ее вообще-то я бы искать не советовал. Кто-то мне сказал, что она поймала «венерку» и сама заразила троих человек. А вот лечилась или нет — не знаю. Так что с ней лучше поосторожнее. Ну, так как? Может быть, возьмете вон ту Риту, беленькую, с ногами «от ушей»? Рекомендую. Деваха — супер!

— Нет, я попробую ту найти, — с делано разочарованным вздохом Гуров зашагал к машине, сопровождаемый недоуменным взглядом сутенера.

Подойдя к «Пежо», Лев плюнул и сел в машину. После общения с сутенером у него появилось ощущение тошнотворности и даже некоторого омерзения. Вырулив на дорогу, он помчался в обратно, в сторону МКАД.

К зданию Казанского вокзала Гуров подошел, когда на небе уже загорались первые звезды и подул прохладный, вечерний ветерок. Войдя в ярко освещенный зал ожидания, Лев огляделся по сторонам. На многочисленных скамейках, заполненных от начала до конца, сидела обычная вокзальная публика. Кто-то дремал, кто-то без конца смотрел на часы и электронное табло с указанием прибытия и отправления поездов. Одни, подхватив сумки и чемоданы, спешили на посадку, другие, из числа прибывших, бродили в поисках свободных мест, третьи, без какой-либо ручной клади и, судя по внешнему виду, без определенного рода занятий, сидя, стоя или прохаживаясь по залу, зорко следили за первыми и вторыми. И горе тому раззяве, который, решив сэкономить на камере хранения, оставит свои баулы без надлежащего присмотра…

Но Гурова интересовали личности совсем иного рода. Профессиональным взглядом он быстро обнаружил вроде бы в хаотической, броуновской мешанине людей тех, кто посвятил себя малопочтенному ремеслу торговли собственным телом. Как бы поправляя макияж или прическу, как бы задумчиво рассматривая расписание поездов, то здесь, то там мелькали особы в довольно вызывающих нарядах с заученно-приветливыми улыбками, но уже с явной печатью порока на преждевременно увядающих лицах.

Проходивший невдалеке от Гурова сержант ППС с дубинкой и рацией неожиданно свернул в его сторону и, небрежно приподняв согнутую в локте руку до уровня плеча, что должно было означать отдание чести, и, издав нечто маловразумительное, наподобие: «Ср-жр-жнт Бдж-см-нв…», он с некоторой вальяжностью хмуро поинтересовался:

— Куда-то едете или прибыли? Документики можно?

Увидев служебное удостоверение, сержант мгновенно переменился и в лице, и фигуре, вскинув руку к козырьку и побольше набрав в легкие воздуха. Однако Лев пресек его намерение выдать что-нибудь излишне громкое коротким, запрещающим жестом.

— Слушай, сержант, ты здесь давно работаешь? Мне нужно найти одну особу из числа вот таких «ночных бабочек». В их среде ее зовут Ритка-Пропеллер. Думаю, ты ее должен знать.

— Знаю… — Сержант саркастически ухмыльнулся. — Она тут была одна из самых деловых. Здешних шлюх покруче какой-нибудь «мамочки» строила. У любой другой «на раз» перехватывала самых денежных клиентов. Правда, этой весной вляпалась по самое «не хочу». От какого-то раздолбая подхватила сифилис и, пока это дело у нее вылезло, успела заразить нескольких клиентов. Ее вычислили, нашли и отправили в вендиспансер. Но она оттуда, говорят, сбежала недолеченной и пошла промышлять на Киевский вокзал. Хотя, может, уже и на «плече» работает с дальнобойщиками.

— Где живет, как ее фамилия, не знаешь?

— Нет, как-то не интересовался, — сержант пожал плечами. — Вообще-то, можно спросить вон у той, что стоит в углу в розовом костюмчике. Эй, Лялька! — окликнул он ее, властно поманив указательным пальцем.

Женщина неохотно подошла, изображая непринужденность и великосветскую, легкую скуку.

— Скажите, вы не знаете, где проживает некая Рита по прозвищу Пропеллер? Кстати, это прозвище произошло от ее фамилии? — спросил Гуров, стараясь смягчить грубый тон сержанта.

— От характера, — с безразличием ответствовала Лялька. — Так-то она не пьет, но уж если сорвется — может пропить все, вплоть до последних трусов. Вот ее и прозвали Пропеллером. А кто где живет — у нас интересоваться не принято. Излишнее любопытство наказуемо.