Алексей Макеев - Невеста смерти

— Про сына она ничего не говорила? — спросил Лев.

— Как же! Сказала, что вырос он уже, совсем большой стал, но вот фотографии не показывала, а мы ведь просили. Может, не было у нее с собой? Не на праздник же собиралась, на похороны!

За этим разговором собравшиеся незаметно для себя выпили весь самовар, причем чай был необыкновенно вкусный, заваренный с какими-то травами. Да и варенью из черной смородины тоже дань отдали. Поняв, что ничего нового или полезного он больше не услышит, Гуров пошел за занавеску переодеваться, хотя не все еще до конца высохло, но времени терять было нельзя. Одновременно он думал, как же ему отблагодарить этих замечательных людей, простых, добрых, с открытой душой, которых в наших больших, шумных, суетливых городах уже не встретишь. Выйдя к ним, он смущенно сказал:

— Хорошие мои! Вы мне очень помогли! Причем не только своим рассказом, но и тем, что согрели, чаем напоили, в сухое переодели и от простуды спасли. Я вас хочу отблагодарить. Пожалуйста, не обижайте меня отказом. Здесь вот деньги, купите себе что-нибудь вкусное и съешьте или выпейте за мое здоровье. — Он аккуратно положил на угол стола десять тысяч рублей. — Консервы какие-нибудь, конфеты, шоколад. Ну, вы сами придумаете. Да хоть тот же сахар на варенье. А если чего в продаже не будет, так вы закажите, и вам привезут, сейчас с этим просто.

— Это ты куда же столько? — обалдело спросил дед, увидев две купюры по пять тысяч рублей. — Одну штуку забери, — решительно сказал он. — Лишняя она.

— Отец! Не обижай! — попросил его Гуров. — К тому же ты еще обещал нам дорогу в Демидовск показать, а без твоей помощи мы бы точно где-нибудь застряли.

Дед подумал, насупив брови, а все остальные выжидающе смотрели на него.

— Черт с тобой! — наконец согласился он, забирая деньги, и сказал остальным: — Думайте, что нам на них купить надо, список составьте. А я пока пойду гостя нашего до машины провожу.

Тепло попрощавшись со всеми, Лев со стариком вышли из дома. Ливень все не унимался, но в этот раз Гуров был в одолженном у кого-то дождевике, так что промокнуть снова он не рисковал, а вот частично высохшие туфли были испорчены окончательно, но это дело поправимое — новые купить несложно. Виктор, сидя в машине, только тоскливо посмотрел на приближающегося к ней Гурова и покачал головой, кивком показывая на разлившееся вокруг автомобиля море воды. Лев знаком показал ему, чтобы он немного опустил стекло, и дед стал очень подробно инструктировать Виктора, как и куда ему надо ехать. Еще раз попрощавшись со стариком, Лев сел в машину, и они поехали. Гуров попросил водителя включить печку, чтобы досохнуть окончательно, а вот туфли просто снял — сидеть в мокрых было очень неприятно, да и опасно — только простуды ему и не хватало.

Виктор уверенно вел машину, а Гуров сидел и думал об Иде. Ему ли не знать, сколько судеб сломало то непонятное, смутное время конца восьмидесятых — начала девяностых, когда привычный уклад жизни рухнул, и как жить дальше, никто не знал. Те немалые деньги, импортные продукты и вещи, которые привозила в деревню Ида, могли, конечно, иметь самое естественное происхождение — например, она работала в торговле. Но вот мужики, которых жители деревни считали бандитами? Хотя это тоже под большим вопросом — не такие уж они специалисты в этих делах, тем более что те двое, которые временно квартировали у Матрены, оказались нормальными парнями. Конечно, можно предположить, что она была любовницей какого-нибудь криминального авторитета. Жениха своего, конечно, она без памяти любила, в этом никто не сомневается, но, когда встал вопрос о благополучии их сына, пошла на все, чтобы обеспечить его всем самым лучшим. Допустимый вариант.

Но почему она увезла из деревни сына? Если ее бабушка умерла только в 2003-м, то за десять лет до этого она была еще довольно крепкой женщиной. Ребенок рос на свежем воздухе, ел чистые овощи и фрукты, ни в чем не нуждался. Если бы ему было около семи лет, тогда все понятно — нужно идти в школу. Но куда она могла его определить в три года? В детский сад-ясли? А смысл? Там на одного воспитателя детишек двадцать приходится, если не больше, за всеми не уследить, а тут он рос на руках у любящей прабабушки. Однако, если предположить, что она все-таки была как-то связана с криминалом, это все объясняет, потому что ребенок — такая болевая точка, такое уязвимое место, что только дотронься до него, и человек все на свете отдаст, чтобы свое дитя спасти. Но, с другой стороны, она существование Егора и не скрывала. Значит, что-то произошло тогда в январе 1992-го, или незадолго до этого, или, наоборот, что-то намечалось, и ей нужно было спрятать ребенка, тем более что приезжала она в деревню не с бандюганами, а с одним по виду приличным мужчиной. А вот на следующий день у ее бабушки появились квартиранты, а на самом деле — явно охрана, потому что вместе они никуда не уезжали, и один из них всегда оставался в деревне. Но к весне неизвестная пока ситуация была урегулирована, опасность для бабушки, реальная или мнимая, миновала, и она отозвала парней. Да, здесь было о чем подумать!

Черт! А, может, она просто вышла замуж и приехала с новым мужем забрать своего ребенка? Но почему она никому об этом не сказала? Уж бабушке своей она бы точно сообщила! А от той и вся деревня узнала бы! Нет, не проходит, тем более что, будь это муж, он бы приехал на похороны Матрены вместе с Идой, а она приехала, как обычно, со своими бандюганами. Нет, здесь что-то другое. Она явно спрятала где-то ребенка, чтобы ему ничего не угрожало. Еще один вопрос: а почему Ида не забрала и бабушку к себе? Возилась бы та с правнуком там. Свежий воздух и свои продукты, конечно, хорошо, но жить отдельно от собственного, горячо любимого сына? На это она могла пойти только в одном случае — если не хотела, чтобы бабушка знала, чем она занимается, да и ребенок был подальше от ее дел. Вместо этого Ида оставалась в Демидовске, но только до тех пор, пока была жива ее бабушка. А вот, проводив ее в последний путь, она куда-то уехала, причем явно с концами. И еще очень странно, что у такой любящей матери, как она, не было при себе фотографии сына. Или была, но она по каким-то соображениям не захотела ее показывать. По каким? Вопросов было больше, чем ответов, которые могли появиться только после получения новой информации.

Под эти мысли и мерное покачивание джипа Гуров незаметно для себя задремал. Проснулся он оттого, что Виктор осторожно потряс его за плечо:

— Лев Иванович! Приехали!

Гуров открыл глаза и огляделся — машина стояла возле, судя по виду, довольно приличной гостиницы под названием «Изумруд».

— Вам здесь номер забронирован, — объяснил водитель. — Я шефу уже доложился, что вас привез, и он просил узнать, чем еще помочь вам может.