Анна Князева - Копье чужой судьбы

– С ним можно поговорить?

– Смеетесь? – Девушка посуровела. – Я же сказала, ему плохо.

– Понял.

В коридор вышел доктор. Завидев Дуло, спросил:

– Свирская Полина – ваша жена?

– Моя. Здравствуйте, – Сергей протянул руку.

Пожав ее, врач сказал:

– Все не так плохо, как показалось сначала. Есть сотрясение, куда от него денешься… Совсем небольшое. Сдали анализы, в общих чертах обследовали. Все спокойно, забирайте ее домой. Постельный режим, и поосторожнее там со стремянками…

«Кажется, он решил, что у нас бытовуха», – подумал Сергей, а вслух сказал:

– Большое спасибо.

– Ее сейчас привезут. – Попрощавшись, доктор скрылся за дверью, из-за которой явился минутой раньше.

Оттуда же привезли Полину. Она встала с кресла-каталки и категорически отказалась ехать в ней до машины, сказав, что дойдет пешком. Как только сели в машину, Полина спросила:

– Что будем делать?

– С чем?

– Ты сказал, что рисунок снова украли.

– Украли…

– И что теперь?..

– Буду искать, – сказал Дуло.

Дома Сергей включил слабый ночник и накрыл абажур платком, опасаясь, что свет может бить в глаза. Полина заснула, как только легла в кровать. Сергей вышел из спальни, собрал ящики, выбросил мусор и вернулся к жене. Сначала он хотел прилечь на свое место рядом с Полиной, потом передумал. Сел в кресло и стал не отрываясь смотреть на нее.

Она проспала пару часов. Когда открыла глаза, увидела, что за окном темно, у кровати горит ночник, а рядом сидит Сергей.

– Ты… – Полина прикоснулась к его лицу.

Он взял ее руку и поцеловал в развернутую ладонь.

– Голова не болит?

– Нет…

– Не кружится?

– Не кружится.

– Ты у меня молодец. – Сергей наклонился и поцеловал ее в висок.

– Спасибо тебе, – прошептала она.

– За что? Я не смог их догнать.

– Ты не понял. Спасибо за то, что ты рядом.

– А с кем мне еще быть? – тихо спросил он.

Полина пытливо заглянула в его глаза.

– Ты все еще любишь ее?

Сергей потупил взгляд, не сразу найдя что ответить, потом склонился и поцеловал жену в губы.

– Запомни, я люблю только тебя.

– Ты серьезно? – спросила она.

– Очень серьезно.

Полина прикрыла веки, из уголков ее глаз покатились слезинки. Сергей заботливо их вытер.

– Не буду тебя мучить. Сейчас ты должна спать.

– Я выспалась.

– Тогда отдохни, а я возьму подушку и устроюсь в гостиной.

– Не уходи, – попросила Полина.

– Не уйду, – легко согласился он и, обойдя кровать, прилег рядом с ней.

Повернувшись на другой бок, Полина обняла мужа за шею и уткнулась ему в плечо.

– Мне так спокойно с тобой. – Она вздохнула. – Я даже не успела понять, как это все случилось.

– Хорошо, что не успела. Иначе бы испугалась.

– Когда я поднималась по лестнице, слышала, что наверху кто-то есть. Подумала еще, что чужие. Взяла телефон… А после того как открыла дверь, ничего не помню.

– Тебя ударили, и ты потеряла сознание. Когда падала, нажала на телефоне кнопку вызова и попала ко мне. Я сначала подумал – это случайно, потом голос мужской услышал. А когда пробили наши часы, понял, что ты дома. Приехал, но они уже смылись.

– Вместе с рисунком, – сказала Полина и схватилась за щеку. – Боже мой! Если в галерее узнают…

Сергей ее перебил:

– Об этом молчи. Ничего не говори, пока не найду акварель.

– Ты так говоришь, будто на сто процентов в этом уверен.

– Ничего другого не остается.

Полина поцеловала его в глаза.

– А знаешь, я тебе верю.

Сергей поправил ее волосы, потом погладил по голове.

– Сегодня я был в Нахабино.

– У нашей дарительницы? Зачем?

– Мне позвонил ее сын и предложил шикарную вещь.

– Купить?

– Да. И, как выяснилось, не мне одному. Когда я туда приехал, дома была только мать, а его увезли в больницу. Кстати, туда же, куда и тебя.

– Мать сказала, что именно он продавал?

– Шкатулку с золотой крышкой, украшенной камушками. Эту шкатулку и веер с надписью стащили бандиты. Они же избили Михайлова.

– Шкатулка из чемодана?

– Оттуда, – подтвердил Сергей. – Старуха ее припрятала. Скорей всего, раньше в ней хранилось оружие. Кинжал не кинжал, что-то похожее на палаш. Длиной полметра, шириной с ладонь и, как сказала Маргарита Владимировна, немного приталенный с маленькой рукояткой.

– Откуда она это знает, если шкатулка была пустой?

– В ней был ложемент, он и подсказал форму предмета.

– По описанию очень похоже на пику или наконечник копья.

– Такой вариант тоже не исключен. – Сергей заботливо поправил подушку. – Тебе удобно? Не устала?

– Нет. – Немного помолчав, Полина сказала: – Мне кажется, ты не все рассказал.

– Михайлова по фотографиям опознала Пиньеру и Гадкера.

– Кто такой Гадкер?

– Парень, которого при тебе сбила машина, мы нашли его в следотеке по отпечаткам пальцев. Кстати, он жил на Мантулинской, двадцать, совсем рядом с нами.

– Он преступник?

– Мелкий мошенник… Вместе с Пиньерой приходил к Михайловой незадолго до кражи рисунка. – Сергей уточнил: – Незадолго до первой кражи рисунка.

– Чего они хотели?

– Узнать, что после себя оставила покойная тетушка.

– Анна Гиппиус? – Полина заинтересованно приподнялась на локте. – Откуда они узнали, что есть рисунки?

– От Михайловой. Она сама о них рассказала.

– Ничего не понимаю, – сказала Полина. – Если Пиньере был нужен «Человек в сером на фоне гор», значит, он знал о его существовании задолго до того, как пришел к Михайловой. Я правильно понимаю?

– В конечном итоге Пиньера предложил ей забрать рисунки из галереи, обещал заплатить хорошие деньги.

– Он говорил по-русски?

– Гадкер переводил. Правда, первый раз с Пиньерой не он приходил.

– Ясно.

– Ясно, что ничего не ясно… – возразил Сергей.

Как будто вспомнив о чем-то важном, Полина села в кровати.

– Пожалуйста, принеси мой ноутбук.

– Это еще зачем? Тебе сейчас вредно…

– Принеси.

Сергей вышел из спальни и через минуту вернулся с компьютером.

Полина его включила и через минуту развернула экран к Сергею.

– Красивая женщина… – сказал он, взглянув на экран. – Кто это?

– Анна Гиппиус.

– Сколько ей здесь?

– Лет двадцать пять.

– Красивая, – вновь повторил Сергей.

Полина тоже смотрела на фотографию.

– Я кое-что нашла про нее в Интернете.

– Рассказывай.

– Анна Константиновна Гиппиус, дочь обрусевших немцев, родилась в 1910 году в Москве. С детства интересовалась театром, играла в нескольких спектаклях. В 1930 году получила разрешение на выезд из страны для лечения…

– Она действительно чем-то болела? – спросил Сергей.

– Везде пишут по-разному. Я думаю – нет. По слухам, у нее был высокопоставленный покровитель. Скорее всего, он поспособствовал ее отъезду. Официальная формулировка звучала так: для лечения и продолжения театрального образования. Надо сказать, что вторая часть обоснования получила подтверждение.