Андрей Мягков - Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

— Это наша большая достопримечательность: маленькая Россия. Здесь нас по-английски не поймут. Вы будете моим переводчиком, Ве-ро-ника, — и он опять захохотал.

«Тойота» припарковалась у входа небольшого магазинчика с названием «Сибирский мех». Человек с усиками достал из багажника пакеты и вошёл в магазин.

— Ну вот вы и приехали, Ве-ро-ника. Из России в Россию. Стоило так долго лететь на самолёте, — Стив вынул ключ из зажигания, вместе с визитной карточкой протянул Веронике. — Здесь адрес и телефон. Карта Нью-Йорка в бардачке. Я всегда к вашим услугам. Жаль расставаться.

— Спасибо, Стив, — Вероника пожала его огромную руку. Ей вдруг показалось, что с этим чернокожим великаном они знакомы уже очень давно.

— До свидания, Ве-ро-ника. Мне говорили, что русские женщины хороши собой, но я никогда не думал, что до такой степени. — Он захохотал, не без труда вылез из машины и смешался с толпой.

Места для парковки поблизости не оказалось, Веронике пришлось отъехать от магазина довольно далеко. Когда она вернулась к «Сибирскому меху», золотистой «Тойоты» видно не было.

«С трудом» подбирая английские слова, Вероника обратилась к подскочившему к ней продавцу:

— Э-э-э… мне, пожалуйста, что-нибудь не длинное… э-э-э-э… выше колен, если можно, э-э-э…

— Можно, мадам, конечно можно. Вы правы: такие ножки грех прятать. Я весь перед вами на ладони, всё, что могу и не могу. Вот, прошу вас, — он раскинул на прилавке норковый полушубок, — лучше не бывает. Только, мадам, говорите по-русски. Я же вижу — вы наша. Я сам с Москвы, с улицы Ленинский проспект.

Вероника улыбнулась, погладила мех, тронула бирку: город Тобольск, Производственное объединение «Союзмехэкспорт».

Продавец подтвердил:

— Да, да, наша, наша, не сомневайтесь. Мех — экстра-класс. Советское — значит шампанское. Но шить не научились. Мы их покупаем и перешиваем. Ну и, конечно, немножко меняем цену, — он виновато склонил набок голову. — Бизнес, сами понимаете. Но немножко. Самую малость. Наденьте, мадам, и посмотритесь в зеркало: глаз от себя не оторвёте.

Вероника примерила шубку, покрутилась перед зеркалом: действительно красиво.

Продавец засуетился:

— Ой, я умру. Нельзя быть такой красавицей. Вы почище любой богини, верьте мне, я разбираюсь.

— А если что-нибудь подлиннее? — Вероника оглядела помещение магазина, подошла к стенду с шубами.

— Подлинней? Хотите всё-таки прятать ноги? Ну что ж, ваше желание — закон, хотя в данном случае я против. Вот, прикиньте вот эту норочку, не ошибётесь. Будет подороже, зато как вы хотите: без ног. Подуйте на подшёрсток, подуйте, вы видите качество! Ей сноса не будет: она вчера ещё бегала.

— А ещё подлинней?

Покупательница попалась дотошная. На прилавке ворох шуб разной длины и окраса рос на глазах, а она всё никак не могла ни на чём остановиться: покороче, поуже, пошире, посветлее…

Ну что? Пора сматывать удочки? Всё, что можно, она выяснила: мех из города Тобольска, Союзмехэкспорт, база такая-то, год такой-то… И что дальше? А дальше вот что: ровным счётом ни-че-го: командировка окончена, следствие по делу об убийстве Алексея Гривина не продвинулось ни на йоту, надо звонить Стиву, компостировать билет на ближайший московский рейс. Вот и всё, что «дальше». Не покупать же в самом деле ворованную шубу. Стоило ломать копья? Летать через океан? Часами рыдать, пугая ни в чём не повинных пассажиров? Кто-то в стране победившего социализма ворует шубы. Кто-то в другой стране развитого капитализма их перешивает, удорожает и продаёт: «Бизнес, мадам», у них это так называется. Ну и какая здесь новость, какое великое открытие и при чём тут Московский уголовный розыск? А то никто не знает, что в России воруется всё, что даже хорошо лежит, уж не говоря о том, что лежит плохо… Или так: не ворует в России только тот, кто не ворует, а таких нет.

Продавец продолжал подносить норковые манто, что-то беспрерывно при этом говорил, про ноги, которые нельзя показывать… разве у неё такие уж плохие ноги… или наоборот — которые нельзя скрывать?.. тоже глупо и бестактно… потому что первое, что она сделает по прибытии в Москву — скажет мужу о своей любви, о бесконечной своей любви и о том, что без него нет жизни, и не надо, без него — не надо…

— Мадам, вы меня слышите? Мадам, — донёсся до неё голос продавца. — Мадам, прошу прощения, вы о чём-то задумались, я понимаю, но мне при этом как: продолжать носить шубы или вы уже на чём-то остановитесь?

— Да, да, конечно остановлюсь… остановилась… я к вам обязательно зайду, не надо больше носить, спасибо, я в гостиницу за деньгами… спасибо.

— Не за что, мадам, это моя работа. Буду ждать. Вы хорошо понимаете в шубах. Соотечественникам у меня предусмотрена скидка, даже себе в убыток: ничего не поделаешь — ностальгия.

У выхода Веронике пришлось задержаться — дверь перегородили четыре худосочных китайца: кряхтя, пыхтя и лопоча что-то по-своему, они пытались затащить в магазин небольшой деревянный ящик: дверной проём был слишком узким, ящик, по всей видимости, слишком тяжёлым, а носильщики, похоже, были не слишком Шварценеггеры. На улице рядом со входом в «Сибирский мех» своей очереди дожидались ещё несколько таких же ящиков. «Несчастные китайцы, — проходя мимо успела подумать Вероника, — нелегко им приходится на чужбине». Она направилась было к «своему кадиллаку», как вдруг… остановилась. И замерла. Этого не могло быть! Она не верила своим глазам: аккуратной стопочкой друг на друге расположились те самые ящики, которые в Москве под охраной автоматчика загружали в её самолёт советские солдаты. Она обошла ящики со всех сторон. Нет, это не галлюцинация, сомнений никаких: те самые, новенькие, ладно сколоченные, с маркировкой «ОСТОРОЖНО! СТЕКЛО!!!» по бокам. И при чём здесь, скажите на милость, меховой магазин? И как всё это прикажете понимать? Она только что, минуту назад оглядела в магазинчике каждый закоулок и могла поклясться: не было там даже намёка на торговлю стеклом, да ещё к которому относиться надо «осторожно». Ничего, кроме норковых шуб, там не было! «Интересное кино», как говорит по любому поводу и без оного её пятилетний сын Севка Мерин: «Сева, иди мой руки». — «Интересное кино. А если они у меня чистые?» — «Всеволод, садись завтракать». — «А если я сыт? Интересное кино!»

Да, «кино» действительно обещало быть интересным. Во всяком случае начало выглядело захватывающе.

Дождавшись, когда китайцы загрузят в «Сибирский мех» всё «Стекло» и смоются, Вероника вернулась в магазин. Продавец кинулся ей навстречу:

— Я ни секунды не давал себе сомнений, что вы вернётесь, мадам. От таких шуб не уходят с пустыми руками.

— Да, я вернулась… прошу меня простить… э-э-э… Ваше имя?..