Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени

– Ну да! Мы приходили, и он лечил тебя алтайскими народными методами. Неужели не помнишь? – Жорик смотрел на нее укоризненно.

– Добрый день, Юлия, – прогудел солидно Монах. – Вы прекрасно выглядите.

Юлия смутилась.

– Спасибо, Олег. Заходите, пожалуйста. Кофе будете?

Она терялась в догадках – что же им нужно. Ее отношения с Жориком не предполагали визитов «просто так».

Жорик увязался помочь в кухню, солидный Монах принялся рассматривать картины на стенах. Жорик, оглянувшись, буркнул:

– Про картинки забудь, искусствовед! Хватит.

Через пятнадцать минут они пили в кухне кофе, и мальчики наворачивали бутерброды, на скорую руку состряпанные Юлией.

– Да, дела… – протянул Зажорик с набитым ртом. – Ирка-то, кто бы ожидал? Вот так взять и – с концами!

– Страшная трагедия, – сказала Юлия печально. – Я не понимаю, почему, что ее заставило? И Марик не знает… ну, ссорились они, мало ли – с кем не бывает, все ссорятся… Не понимаю!

– Никто не понимает. Какого рожна ей не хватало? Марик нормальный мужик, деньги были. Помутнение нашло, не иначе! Она магией интересовалась, гадала, может, высмотрела что в будущем. Говорят, туда нельзя заглядывать, правда, Олежка? Олег в таких вещах понимает, у него полно шаманов знакомых. Да, Олежка?

Монах солидно кивнул.

– И твой мужик… Евгений Антонович… жаль, – он вздохнул. – Я видел его всего несколько раз, но он мне всегда нравился. Серьезный, умный, деловой. Вот так живешь и не знаешь… Но, как бы там ни было, Юлечка, жизнь все равно продолжается, все еще впереди. Какие наши годы! Ты как, бизнес еще не продала?

– Еще нет. Там Марик заправляет. А вы…

– Мы тут к тебе с деловым предложением, Юлечка. Олежка последние годы жил в Сибири, весь Алтай пешком исходил, все травы знает, целебные грибы… – Зажорик кашлянул, вспомнив аманиту, – ягоды разные… женьшень, всякие корни. И мы тут подумали: а что, если открыть цех народной медицины, всяких там витаминов и пищевых добавок? Мы все рассчитали, бизнес-план подготовили, так сказать. Вышли на Марата, но все застопорилось… сама понимаешь, не до того стало. А у нас в кармане связи с алтайскими кооперативами, финансовые расчеты – все схвачено. Вышло не очень много, все в разумных пределах. Мы могли бы обратиться к… есть тут заинтересованные лица, которые с руками оторвут, те же Речицкий или Ситников, но мы решили сначала с тобой, я лично знал Евгения Антоновича и очень уважал… Как ты?

– В каком смысле? – не поняла Юлия.

– Я могу возглавить производство, – солидно сказал Монах. – С моими связями, ви́дением, опытом… Знаете, Юлия, это капитал. И главное, эта ниша почти свободна. Пока. Но надо поспешить. То, что я могу предложить, поверьте, намного эффективнее раскрученного «Гербалайфа»…

– …который против Олежки – тьфу! Лажа! – подхватил Зажорик. – Вот и тебя он лечил, мы несколько раз приходили, Лиза Игнатьевна скажет. Олежка после этих сеансов в себя по три дня прийти не мог, пластом лежал, это же такое потрясающее духовное и физическое напряжение! И ведь ты выздоровела!

Монах кашлянул солидно.

– Чем же я могу помочь? – все еще не понимала Юлия.

– Это разговор! – обрадовался Зажорик. – Нам нужны деньги и раскрученная торговая марка, понимаешь, Юлечка? Олежка, давай бумаги!

И так далее, и тому подобное…

– …С богом! – прошептал Монах, срывая печать с двери убитого охранника-программиста Ромы Захарченко. – Кстати, я знаю, кто убийца, – Монах вытащил из кармана куртки запечатанный конверт и протянул Зажорику.

– Что это? – спросил Зажорик.

– Не «что», а «кто». Это убийца, Жорик. Я знаю, кого мы увидим в этом кино. Если найдем, конечно.

– Ты знаешь, кто убийца? – Зажорик невольно повысил голос.

– Тише! – прошипел Монах. – Да, я знаю, кто убийца. Давай действуй!

Зажорик припал к замочной скважине с отмычками…

… Они осторожно прикрыли за собой дверь и оказались в затхлом воздухе пустого запертого жилья. Монах повел фонариком – луч высветил вешалку с висящей на ней синей курткой, тумбочку, белые кроссовки под вешалкой…

– Где бы ты спрятал запись? – спросил Монах.

– Я? Среди других записей.

– Ага, тело среди тел, а лист среди листьев. Это было бы слишком просто, Жорик. Не забывай, что мы имеем дело с программистом. Нужно сосредоточиться. Посиди пока на диване, а я похожу, подумаю.

– Надо было гриба принять, – хотел сострить Зажорик, но Монах прошипел: «Тихо!», и он послушно уселся на заскрипевший диван. Ему было не по себе и казалось, что в любую секунду вдруг взвоет сирена патрульной машины за окном и по лестнице затопают тяжелые шаги вооруженных бойцов…

В квартире программиста стояла неприятная глухая тишина, она действовала Зажорику на нервы; он следил за передвижениями Монаха и в волнении хрустел пальцами. Монах бесшумно, как привидение, скользил по квартире, светя себе фонариком…

Скромная обстановка – письменный стол, несколько полок с книгами и разным хламом, плоский телевизионный экран на стене; луч фонарика выхватывал яркие постеры на стене – какие-то ребята-музыканты в дьявольских масках, прыгающие по сцене…

Зажорик потерял счет времени и даже задремал. Монах растолкал его и прошептал:

– Подъем! Уходим!

– Нашел? – спросил Зажорик.

– Нашел!

– Где?

– Вот! – Монах показал Зажорику крошечную красную флешку. – Он спрятал ее в кактус!

– Куда?

– В кактус! На окне стоит, в кухне. Если его вытащить, то там на дне тайничок… Представляешь, кактус до сих пор живой! Колючий, зараза. Я его полил. Пошли!

– Ты уверен?

– Не совсем, но ничего другого здесь больше нет! Не чувствую… Или флешка, или не здесь. Поднимайся, Жорик, сваливаем.

Они вернули на место полоску белой бумаги с синими печатями и тихонько спустились с лестницы.

Отъехав пару кварталов, Зажорик заглушил мотор и достал из кармана конверт. Зажорик вытащил из конверта листок бумаги, поднес к глазам. Прочитал имя и, ошеломленный, повернулся к Монаху.

– Ты чего, Монах! Совсем охренел?

Монах смотрел на него с загадочной улыбкой, молча. Потом сказал:

– Поехали, Жорик, смотреть кино! Нас ждет момент истины, мой друг!

– Смотри, вот она! – Монах тычет пальцем в экран.

– Откуда ты знаешь? – возражает Зажорик. – Тут полно народа!

– Народ статичен, общается, фланирует неторопливо с бокалами, а она целеустремленно идет к лифту. Обрати внимание на время! – он снова тычет рукой в экран. – Вон часы на стене и календарь. Четырнадцатое марта, девять тридцать четыре, за полтора часа до…

– Но здесь одна спина!

– Сейчас она подойдет к лифту и повернется боком… там лифты в коридоре, перпендикулярном к лобби. Смотри, повернулась, нажимает кнопку вызова. Видишь?