Мария Семенова - Магия успеха

— Мои поздравления. Так вот, в результате обработки информации нервная система выдает импульсы, управляющие всеми нашими движениями, действиями, поступками. Причем существует три вида мышления. Первое — это наглядно-действенное, основанное на манипулировании собственным телом, а также окружающими предметами. Затем идет наглядно-образное, зависящее от эмоционально-чувственного восприятия явлений вне и внутри организма, и, наконец, третье — абстрактно-логическое, основанное на отображении причинно-следственных связей. Понятно, что в бою пользы от него никакой, задумаешься в драке о последствиях — получишь по голове.

Амбал тем временем оторвался от манекенов и принялся катать по полу здоровенный, как в боулинге, деревянный шар. Причем не просто катать, а еще и попадать в него ножом-"бабочкой". Когда отточенная сталь втыкалась в пол, он переживал и виновато оглядывался.

— Теперь слушай внимательно. — Лысый проследил за полетом «бабочки» и вздохнул. — Ты, может, даже сам видел — мозг состоит из двух полушарий. Функция правого — оперирование образами, координация движений, распознавание цвета, формы, то есть оно отвечает за первые два вида мышления. При этом оно обрабатывает информацию в режиме текущего времени и отражает все свойства объектов восприятия в их целостности. Левое же полушарие отвечает за абстрактно-логическое мышление и работает в прерывистом поэтапном режиме. Понятно хоть, зачем я все это рассказываю?

Он с надеждой посмотрел на Прохорова, и тот надежде пропасть не дал:

— Наверное, левое полушарие в бою не нужно.

— Верно. — Лысый кивнул. — И существует эффективная методика по торможению деятельности левого полушария и усилению функций правого. Это дает бойцу огромные возможности: рамки ощущения времени как бы раздвигаются, и внешне это выражается в ускорении ответных реакций тела, снижается болевой порог, появляется удивительное бесстрашие. Однако этого мало, в бою еще требуется автоматизм движений. Человек ведь биоробот, и память тела запускает только те двигательные схемы, которые заложены в подсознании. А чтобы загнать их туда, требуется многократное повторение каждого приема. То есть автоматизм в бою требует наработки определенных матриц движения. Правда, с этим у тебя все в порядке. Важно также поместить в подсознание чувство безразличия к смерти, готовность к встрече с ней, чтобы стать полностью независимым от инстинкта самосохранения. Если этого нет, начнешь цепляться за жизнь и погибнешь.

Складно вещал Лысый, видно, говаривал все это не впервой. Казалось, на плечах у него серебрятся три большие звезды, а дело происходит в балашихинской школе КГБ: «Товарищи курсанты, тема нашего занятия…»

Однако ничего особо нового для себя Прохоров не извлек. В свое время он наслушался всякого — начиная со сказок о кодексе чести, являвшем собой основу «пути воина», и кончая байками о бородатых старперах, при посредстве энергии ци якобы ломавших тигриные спины. Ах, энергия ци! Прохоров когда-то пробовал гонять ее по «малому кругу» — толку никакого, только получил эффект «пылающей головы», вроде отходняка после нокаута. А что касаемо всяких там теорий, он даже слышал такую фигню, что у крутых бойцов в минуты опасности головной мозг отключается и всю информацию воспринимает спинной, эволюционно более древний. При этом скорость ее обработки существенно увеличивается, и соответственно увеличиваются шансы на выживание. А мозжечок при переключении мозгов служит вроде рубильника. Интересно, почему не жопа?..

Скоро Тормозу стало не до критических оценок. Вначале Лысый загнал его на тренажеры — отбарабанить десять раундов, затем взял в оборот амбал и, спаррингуя, надавал по шее, а потом просто стало интересно. Начались разговоры об эмпатии — методе ролевого поведения. С древнейших времен существуют психотехники, помогающие воинам впадать в боевой транс и благодаря единству духа и тела выживать и побеждать в кровопролитных битвах. Примеров тому в истории не счесть — берсерки, ниндзя, самураи, рыцари, адепты звериных стилей ушу. Казалось бы, все очень просто: надо выбрать образ для подражания и, воплотившись, вести сражение как бы от его лица. Это может быть великий мастер, мифический герой или хищный зверь, главное — чтобы меч поострей, зубы подлинней и никаких компромиссов, — кровь рекой, пленных не берем. Благодаря вхождению в такое состояние становится возможным анализировать ход боя, оценивать происходящее, управлять своими действиями как бы со стороны. То есть можно на какое-то время стать психически тем, чью роль играешь. В результате экран сознания меркнет и поведением-начинает управлять подсознание — помещенный туда в качестве эталона образ идеального бойца.

— То есть представь, Сергей Иванович, — Лысый, похоже, оседлал любимого конька, — у тебя никаких эмоций, ни страха, ни мыслей. Ты бьешься на автопилоте, психологически и поведенчески ты другое существо, и единственное чувство в твоей душе — это ярость, холодная, сокрушающая, не знающая удержу и пощады. Как хорошо поэт сказал: «Есть упоение в бою…» — Глаза у него блестели, щеки раскраснелись, и всем своим видом он выражал зловещий восторг. — Ты свободен и счастлив, ты держишь в руках жизнь врага! Можешь вонзить ему в горло нож и, глядя в глаза, провернуть сталь в ране. Можешь раздавить ему пах или раздробить висок, так что острый осколок кости перережет мозговую артерию…

«Маньяк, блин, в натуре. — Прохоров вдруг понял, что замочить человека Лысому как два пальца обоссать. — Настоящий полковник».

— Нет, кругом одно жулье. — Осаф Александрович Дубинин удрученно покачал головой и, отрезав кусок «Телячьей» колбасы, положил его на четвертушку пиццы. — А ведь на коробке написано: «с ветчиной». — Он впился зубами в кулинарный экспромт и принялся яростно жевать. — А где она, ветчина-то? Одно сухое пресное тесто, походная лепешка римских легионеров.

Он решил было сделать сюрприз — побаловать коллег свежайшей «пармезанской пиццей» — и теперь, давясь ею, явственно понимал, что всякая инициатива наказуема.

Пиновская сосредоточенно грызла морковку — сегодня у нее был разгрузочный день, — Плещеев же просто пил кофе и думал о своем. Он только что вернулся от начальства, где его угостили стандартным чекистским обедом: салат, борщ, битки с пюре и переслащенный компот из сухофруктов — под неприятный разговор о делах, дурно влияющий на процесс пищеварения.

— Может, лучше Филю и Степашку осчастливишь? — Плещеев наконец поставил чашку и соболезнующе глянул на Дубинина. — Как говаривал поэт, не люби, Осаф Александрович, кого попало и не ешь эту пиццу. Отдай ее собакам, а лучше врагам.