Мария Семенова - Магия успеха

Марина Викторовна налила себе кофе, быстро отпила, вытерла губы платочком.

— Есть в недрах Министерства обороны подразделение, войсковая часть 10003, под командованием генерал-майора А. Савина. Так вот, Невиномысский полагает, что контора сия имеет самое прямое отношение ко всему необъяснимому, происходящему в отечестве, — будь то полеты во сне и наяву, предвыборная истерия или загадочные немотивированные убийства. И очень может быть, что экстрасенс такого класса, как Шидловская, работает на генерала Савина, слишком уж много косвенных фактов, подтверждающих это.

— Так, так. — Вздохнув, Плещеев распечатал пачку «Орбита», сунул в рот сразу две подушечки. — А скажите-ка, Марина Викторовна, — у меня вопрос, может быть, несколько странный — для чего Шидловской при ее-то внешних данных оставаться девственницей, это каким-то образом влияет на оккультные способности? Я не верю, что на нее желающих не нашлось. Взять хотя бы этого Невиномысского, похоже, он до сих пор не прочь.

— Да, вопрос лично для меня не простой. — Пиновская криво улыбнулась, поправив волосы, сняла очки. — Я совсем не экстрасенс и уже лет тридцать как не девушка. У мужчин точно целибат и способность к паранормальному связаны напрямую. Все дело в энергетике, меньше истратишь — больше останется. Вспомним иноков — монахов-схимников, индусов, практикующих узвару-йогу и поднимающих сперму вдоль позвоночного столба. А «совершенные» катаров? А рыцари-девственники, дававшие обет безбрачия? — Пиновская снова криво улыбнулась, надела очки. — Что же касается женского сословия, то действительно подавляющее большинство обладавших паранормальными возможностями были девицами: Жанна д'Арк, жрицы Дельфийского оракула, святые великомученицы опять-таки разные, Богоматерь…

— А как же мадам Блаватская? — Дубинин, молча рисовавший квадратики в блокноте, зевнул, отбросив ручку, посмотрел на часы. — Известная была оккультистка, теософское общество основала. И половую энергию, между прочим, не экономила, расходовала направо и налево. Рассказывают, что…

— Осаф Александрович, не отвлекайтесь. — Плещеев вдруг ни к селу ни к городу вспомнил Дашу, свою несостоявшуюся любовь, вздохнул тяжело. — Итак, что у нас еще?

Он прекрасно знал, что самое важное Пиновская оставляла напоследок, так сказать на сладкое.

— Мы тут покопались немного с Осафом Александровичем. — Марина Викторовна отпила кофе, неторопливо раскрыла папку и вытащила исписанный листок. — Так вот, выходит, что через туристическую фирму «Альтаир» «Магия успеха» сейчас ведет набор девиц на буровые вышки. Догадываетесь куда? — Она победоносно взглянула на Плещеева, улыбнулась в ответ на его понимающий кивок. — Конечно же, в Норвегию! Кому-то в этой стране здорово приглянулись россиянки, и чует мое сердце, что это не вульгарная секс-эксплуатация, здесь что-то другое, может быть, насильственное изъятие органов или еще чего похлеще.

Она замолчала с многообещающим видом, и Плещеев, сразу догадавшись, что десерт впереди, поторопил:

— Ну же, Марина Викторовна, не тяните кота за хвост.

— Ладно, ладно. — Пиновская с важностью кивнула и вытащила еще один листок из папки. — Но вначале немного истории. Пятого мая тысяча девятисот двадцать первого года был создан специальный отдел при ВЧК, СПЕКО, которому было поручено следить за режимом секретности и соблюдением государственной тайны. Руководить отделом поручили Глебу Ивановичу Бокию, члену РСДРП с тысяча девятисотого года, человеку неординарному, мыслящему широко и склонному к мистике. Интереснейшая личность. — Марина Викторовна как-то странно улыбнулась. — При обыске в его доме нашли целую коллекцию засушенных мужских фаллосов. Так вот, при его непосредственном участии в начале двадцать пятого года при СПЕКО организуется секретная лаборатория нейроэнергетики, начальником которой назначается Александр Васильевич Барченко, известный ученый-биолог, оккультист, ученик легендарного Бехтерева. Его интересует работа мозга, электрический потенциал живой клетки, гипноз, телепатия, а главное — управление психикой и поведением человека. Еще в двадцатом году он возглавлял экспедицию на Кольский полуостров в район Ловозера, где наблюдал необычайное явление эмерик, до сих пор приводящее специалистов в недоумение и представляющее собой неизученный феномен массового зомбирования. Результаты своих практических и теоретических изысканий Барченко обобщил в фундаментальном труде «Введение в методику экспериментальных воздействий знергополя». Однако в тысяча девятисот тридцать седьмом году, после расстрела ученого, все материалы попали в НКВД и с приветом. — Марина Викторовна замолчала, перевернув исписанный лист, кончиком языка облизала губы. — Ну вот, добрались наконец до сути. Невиномысский считает, что все работы по зомбированию, проводимые нашими спецслужбами, основываются на трудах покойного Барченко. Настоящее уходит корнями в прошлое, а ведь еще Козьма Прутков говорил — зри в корень. — На губах Пиновской заиграла торжествующая улыбка. — В общем, отыскался человечек один, работавший вместе с Барченко. Это бывший сотрудник седьмого отделения, подполковник в отставке, некто Степан Евсеевич Кустов восьмидесяти девяти лет от роду. После расформировании СПЕКО в тысяча девятисот тридцать восьмом году он служил оперативником в ИТУ, во время войны был командиром заградотряда, затем начальником тюрьмы особого режима. Сейчас проживает в Луге, занимается пчеловодством, вдовец, церковный староста в местном храме. Имеет орден Красного Знамени, Красной Звезды, кучу медалей. Словом, жизнь прожита не зря.

— Ну что ж, надеюсь, он еще не впал в маразм. — Плещеев всмотрелся в фотографию благообразного, длинноволосо-длиннобородого старца, зевнул, едва сдерживая смешок от нахлынувшей ассоциации. — Ладно, сам съезжу, лично пообщаюсь.

Ему почему-то вспомнились слова из дурацкой рождественской песенки:

Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из паты.

Ты подарки нам принес, пидорас горбатый?

Странная все-таки штука память.

В Лугу Плещеев попал только к обеду, — хоть и выехал рано, но по скользкой дороге особо не разгонишься, да и сто сорок верст тоже не шутка. Проплутав немного по бугристым щебеночным проселкам, он нашел наконец улицу Болотную и запарковал машину у чахлой осиновой рощицы, сплошь заваленной мусором, ржавыми банками, битым стеклом. Неподалеку, в тупике, стоял большой деревянный дом, в котором и обретался на старости лет Степан Евсеевич Кустов.

— Бобик! Бобик! — Держа наизготове баллончик «антидога», Плещеев осторожно приоткрыл калитку, просунул голову, прислушался и, не обнаружив во дворе злой собаки, поднялся на крыльцо, негромко постучал. — Хозяин! Хозяин!