Харлан Кобен - Один неверный шаг

Встречавшиеся тут и там небольшие стада пестрых коров и кудрявых овечек помогали поддерживать иллюзию, что они находятся на территории фермы. Возможно, подобный живой декор служил данью ностальгическим воспоминаниям или использовался в более прозаических целях — к примеру, для списания налогов. Этого Майрон точно не знал, но кое-какие мысли на этот счет у него имелись. Некоторое время спустя они подъехали к большому белому дому, который столько раз переделывали и подновляли, что ему могла позавидовать любая стареющая кинозвезда.

Дверь открыл чернокожий старик в сером камзоле дворецкого. Вежливо поклонившись гостям, он предложил им следовать за ним. В фойе Майрон и Уин заметили двух головорезов, одетых, как секретные агенты. Майрон посмотрел на Уина. Уин кивнул. Нет, никакие это не секретные агенты, а самые настоящие громилы или убийцы. Тот, что повыше ростом, поглядел на вошедших с плотоядной улыбкой, как будто они были цыпочками, приглашенными на коктейль для массовости. Один здоровенный, второй костлявый. Майрон вспомнил, как Мэйбл описывала двух напавших на нее субъектов. Похожи, но доказать ничего нельзя, пока не увидишь татуировку, о которой упоминала все та же Мэйбл. Тем не менее иметь этих парней в виду все-таки не помешает.

Между тем дворецкий, домоправитель — или как его там — провел их в библиотеку. Уходившие ввысь этажа на три книжные стены венчал стеклянный купол, пропускавший в помещение ровно столько света, сколько нужно. Вполне возможно, в свое время это строение именовалось силосной башней, или у него просто вид был такой. Майрон ничего не мог сказать по этому поводу наверняка. Зато он совершенно точно знал, что к стоявшим на полках тысячам переплетенных в кожу книг никогда не прикасалась рука человека. Разве что метелка уборщика? Массивная мебель из красного дерева дополняла обстановку. На стенах под специальными светильниками висели написанные маслом картины с изображением старинных парусных кораблей. В центре комнаты помещался большой античный глобус, очень похожий на тот, что украшал офис Уина. Заметив это, Майрон пришел к выводу, что богатым людям нравятся античные глобусы. Возможно, по той причине, что очень дороги и при этом совершенно бесполезны.

Диваны и кушетки здесь обтянуты кожей и обиты гвоздиками с позолоченными шляпками. Настольные лампы явно доставили от Тиффани. На кофейном столике, декорированном бюстом Шекспира, словно невзначай лежала открытая книга со стратегически расположенной посредине страницы травинкой, долженствовавшей изображать закладку. К сожалению, в углу не сидел Рекс Харрисон в смокинге. Но ему следовало там сидеть. Обязательно.

Как только Майрон подумал об этом, в противоположном конце комнаты распахнулась дверь, стилизованная под стеклянную створку огромного книжного шкафа. Майрон подумал, что из этого своеобразного книжного шкафа должны появиться как минимум Брюс Уэйн и Дик Грейсон с громким криком: «А где же Альфред?» — но это оказались всего-навсего Артур Брэдфорд и его младший брат Чанс. Артур, очень высокий, возможно, шесть и шесть, отличался худобой и слегка сутулился, как это свойственно людям за пятьдесят. Чанс был ростом около шести футов. Волнистые каштановые волосы и красивое, какое-то мальчишеское лицо не позволяли точно определить его возраст, хотя Майрон точно знал из газет, что ему сорок девять и он всего на три года младше Артура.

Изображая идеального политика, Артур с фальшивой светской улыбкой устремился к гостям, на ходу протягивая к ним руки. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он то ли готовится к рукопожатию, то ли собирается схватить одного из гостей за шиворот.

— Уиндзор! — вскричал Артур Брэдфорд, заключая руку Уина в ладони и стискивая с такой силой, будто боялся, что он улетит. — Как я рад видеть вас снова!

Чанс в это время поздоровался с Майроном, осторожно и чуть брезгливо пожав ему два пальца, как это бывает на двойном свидании, когда ты убеждаешься, что несимпатичная девушка досталась именно тебе.

Уин одарил Артура самой ослепительной улыбкой из своего арсенала.

— Вы знакомы с Майроном Болитаром?

После этих слов братья, сделав хорошо отработанные па, поменяли партнеров по рукопожатию с ловкостью опытных площадных танцоров. Пожимать руку Артуру Брэдфорду было все равно что стискивать в ладони старую, лишенную смазки бейсбольную перчатку. Оказавшись с кандидатом в губернаторы на расстоянии пары дюймов, Майрон заметил, что Артур Брэдфорд при всей своей худобе широк в кости, с грубыми чертами красного лица. За хорошими манерами, маникюром, дизайнерской прической и дорогим костюмом проглядывал все тот же парнишка с фермы.

— Лично мы никогда не встречались, — с широкой улыбкой произнес Артур. — Но все в Ливингстоне и даже, пожалуй, в Нью-Джерси знают Майрона Болитара.

Майрон изобразил такую же широкую фальшивую улыбку, но посмотреть Артуру в глаза почему-то не отважился.

— Я следил за вашей игрой с тех пор, как вы учились в школе высшей ступени, — с театральным пафосом продолжил Брэдфорд. — И всегда был вашим большим поклонником.

Майрон кивнул, точно зная, что Брэдфорд ни разу в жизни не переступал порога спортивного зала Ливингстонской гимназии. Вот до какой степени бывают иногда растяжимы слова политика.

— Присаживайтесь, джентльмены.

Гости и хозяева опустились на мягкие кожаные сиденья. Потом Артур Брэдфорд предложил выпить кофе. От кофе никто не отказался. В следующую минуту в комнату вошла женщина латиноамериканского происхождения. Артур посмотрел на нее и сказал:

— Cafе́, por favor.

Еще один лингвист выискался, подумал Майрон.

Уин и Майрон сидели на диване, братья Брэдфорды расположились напротив в аналогичных по стилю кожаных креслах из библиотечного гарнитура. В зал ввезли сервировочный столик, не уступавший размерами иной малолитражке. Кофе был разлит по чашкам, и в него добавили молока и сахара. Потом Артур Брэдфорд, кандидат в губернаторы, лично передал кофейные чашки Майрону и Уину. Вот какой человек. Правильный парень. Истинный слуга народа.

Все откинулись на спинки диванов и кресел. Служанка испарилась. Майрон поднес чашку к губам. Проблема с его пристрастием к кофе заключалась в том, что он пил только кофе, приготовленный в кофе-барах — убойный состав с избытком кофеина, именовавшийся среди почитателей «гурманом». Поэтому все виды кофе домашнего приготовления казались ему или слишком слабыми или недостаточно резкими и напоминали пресную тепловатую жидкость из дешевых заведений общепита. Интересно, что об этом рассуждал человек, который месяц назад не смог бы определить разницу между хорошо выдержанным «Мерло» и только что собранными и растолченными в порошок ступкой зернами сорта «Манишевич». Но как бы то ни было, когда Майрон сделал глоток из чашки Брэдфорда, он понял, что богатые знают какое-то волшебное слово, позволяющее им достигать идеала даже в варке кофе. Ибо это была амброзия.