Харлан Кобен - Один неверный шаг

Майрон сообщил приятелю во всех деталях о событиях дня, не забыв упомянуть о «хонде-аккорд», телефонных «жучках», судейской футболке с кровавым пятном, звонках Хораса Слотера в избирательный штаб Брэдфорда, неожиданном визите Эф-Джея, странной смерти Элизабет Брэдфорд и роли Аниты в обнаружении ее тела.

Уин не продемонстрировал большого энтузиазма по поводу рассказа приятеля.

— Ты что: действительно видишь некую связь между прошлым Брэдфордов и настоящим Слотеров?

— Вижу, хотя и неясно. Как бы странно это тебе ни казалось.

— В таком случае сейчас узнаем, в состоянии ли я следовать твоей логике. Подкорректируешь меня, если ошибусь. Согласен?

— Согласен.

Уин спустил ноги на пол, наклонился вперед и, подперев подбородок указательными пальцами, начал:

— Двадцать лет назад Элизабет Брэдфорд умерла, скажем так, при весьма туманных обстоятельствах. Власти квалифицировали ее смерть как несчастный случай, хотя и несколько странный. Только ты, как мне кажется, не веришь в официальное заключение, поскольку Брэдфорды богаты, влиятельны и могли при желании оказать давление на следствие…

— Дело не в том, что они богаты и влиятельны, а в том, что дама упала с собственного балкона. Уж слишком нетипичный случай… Но продолжай… Извини, что перебил…

— Что ж, замечание справедливое, можно сказать, по существу. — Уин снова свел руки на затылке. — Итак, предположим, ты прав в своих подозрениях. Будем считать, что в тот момент, когда Элизабет Брэдфорд совершила, так сказать, прыжок в вечность, на балконе действительно произошло нечто… хм… неприятное. Далее я готов предположить — но ты, по-моему, в этом даже не сомневаешься, — что служанка Анита Слотер, являвшаяся практически постоянной обитательницей этого дома и имевшая возможность появляться в самых разных его частях, случайно оказалась на месте происшествия и стала свидетельницей неких инкриминирующих обстоятельств.

Майрон кивнул.

— Продолжай.

Уин раскинул руки в стороны и взмахнул ими, словно крыльями.

— И именно здесь ты, мой друг, оказываешься в тупике. Если дражайшая миссис Слотер действительно увидела нечто такое, чего ей не следовало видеть, вся проблема должна была разрешиться мгновенно. Я знаю Брэдфордов. Это люди, которые совершенно не терпят риска, даже малейшего. Так что Аниту Слотер или убили бы на месте, или заставили бы немедленно удариться в бега. Но вместо этого — и это в твоей концепции главный прокол — она чего-то выжидает целых девять месяцев, прежде чем скрыться. На основании этого я делаю вывод, что два этих дела никоим образом не связаны.

Неожиданно в комнате послышалось покашливание. Мужчины как по команде повернули головы к входу и увидели стоявшую в дверном проеме Брэнду, смотревшую на Майрона отнюдь не веселыми глазами.

— А я думала, что вы действительно обсуждаете здесь деловые проблемы, — произнесла она.

— Обсуждаем, — быстро сказал Майрон. — То есть, я хотел сказать, собираемся обсуждать. Между прочим, я сюда для того и приехал. Чтобы обсуждать деловые проблемы. Но начали разговор с другого вопроса, а потом одно стало цепляться за другое, и мы… малость увлеклись. Но не нарочно. Так уж вышло. Правда, Уин?

Уин протянул руку и похлопал Майрона по коленке.

— Успокойся, парень, — сказал он.

Брэнда скрестила руки на груди. Ее глаза были как сверла, скажем, три шестнадцатых дюйма в диаметре, с рабочими головками по четверть дюйма.

— И давно вы здесь стоите? — осведомился Майрон.

Она указала на Уина.

— С того самого момента, как он сказал, что ноги у меня вроде неплохие и обладают приятным оттенком… А вот насчет того, что я, на его вкус, слишком крупная — то этого я не расслышала, опоздала…

Уин ухмыльнулся. Судя по всему, эта девушка не имела привычки лазить за словом в карман. Как и не отличалась примерной скромностью. Пройдя через всю гостиную, она взяла свободный стул, придвинула к столу, за которым расположились мужчины, и опустилась на сиденье. При этом она не сводила глаз с Уина.

— Запишите где-нибудь, что я, как и вы, не согласна с точкой зрения Майрона относительно Аниты Слотер, — сказала ему Брэнда. — Майрон упорно отказывается верить, что мать может бросить дочь без всякой видимой причины. В то, что это может сделать отец — он верит безоговорочно, а вот аналогичный поступок со стороны матери отвергает. Впрочем, я уже объяснила ему, что в определенном смысле он — сексист.

— Первостатейный боров, — согласился с ней Уин.

— И еще одно, — продолжила девушка. — Если вы и дальше собираетесь сидеть здесь, изображая Шерлока Холмса и доктора Ватсона, хочу внести оживление в эту вашу игру и сообщить, что из тупика, о котором вы здесь упоминали, выход все-таки существует.

Мужчины переглянулись.

— Объясните же нам, что к чему — и поскорее, — попросил Уин.

— Когда Элизабет Брэдфорд упала и разбилась насмерть, моя мать действительно могла заметить какую-то вещь, показавшуюся ей, впрочем, вполне невинной. Не знаю, что именно. Скорее всего какую-нибудь мелочь, не вызвавшую у нее поначалу никаких сильных чувств, не говоря уже о панике. Возможно, она почти забыла о ней и продолжала как ни в чем не бывало работать на Брэдфордов — драить их сковородки, мыть полы и туалеты. А потом в один прекрасный день, выдвинув какой-нибудь ящик или открыв шкаф, она неожиданно увидела другую вещь, которая, соединившись в ее сознании с предметом, увиденным в ночь смерти Элизабет Брэдфорд, заставила ее предположить, что это был вовсе не несчастный случай.

Уин посмотрел на Майрона. Майрон удивленно поднял брови.

Брэнда вздохнула.

— Пока вы будете обмениваться многозначительными взглядами из серии. «Подумать только, оказывается, у этой девицы есть мозги», — скажу еще кое-что. Я просто показала вам пример выхода из тупика, но, как уже говорила, нисколько не верю в подобное развитие событий. Поскольку эта теория многое оставляет за бортом и никак не объясняет.

— Что, к примеру? — спросил Майрон.

Брэнда повернулась к агенту.

— А то, почему моя мать сбежала из дома именно таким образом. Почему оставила жестокую записку отцу, почему забрала из дома все деньги, оставив нас без единого цента… И самое главное: почему не взяла с собой, а оставила с нелюбимым мужем маленькую дочь, которую, по ее словам, любила больше жизни.

Когда она все это излагала, голос у нее отнюдь не дрожал и не прерывался от волнения, а наоборот, набирал силу с каждым произнесенным словом и в конце этого небольшого монолога звенел от напряжения, словно натянутая металлическая струна.

— Наверное, она хотела защитить свою дочь от какой-то беды или опасности, — высказал предположение Майрон. — А может, хотела таким образом сразу и окончательно лишить мужа иллюзий относительно возможности вернуть ее.