Харлан Кобен - Один неверный шаг

— Десять минут назад, может, чуть больше, — сказал Уикнер.

— Зачем?

— Присаживайся, Майрон. Вон туда, если не возражаешь.

Майрон опустился в огромное кресло с массивными подлокотниками. Уикнер, держа револьвер на уровне груди, подошел к письменному столу, выдвинул ящик и сунул в него револьвер Майрона, после чего швырнул Майрону пару наручников.

— Пристегнись к подлокотнику. Не хочу постоянно думать о том, как бы ты не сбежал, и следить за каждым твоим движением. Майрон повел глазами по комнате. Ситуация была из разряда: сейчас или никогда. Как только наручники прикуют его к креслу, у него не останется ни единого шанса на побег или любое иное активное действие. Увы, всякая попытка бунта обречена на провал. Уикнер находился от него слишком далеко. Кроме того, их разделял стол. Неожиданно взгляд Майрона упал на лежавший на поверхности стола нож для писем. Может, схватить его и метнуть в Уикнера подобно мастеру боевых искусств? Если бы ему удалось попасть Уикнеру в сонную артерию, Брюс Ли определенно был бы им доволен.

Уикнер, словно прочитав его мысли, поднял ствол пистолета чуть выше.

— Приковывайся, Майрон. Немедленно!

Ни единого шанса. Так что придется продолжать тянуть волынку. И надеяться на то, что Уин прибудет вовремя. Майрон защелкнул наручник на своем левом запястье, а второй — на подлокотнике.

Уикнер заметно расслабился.

— Мне следовало догадаться, что они поставили на телефон «жучок», — сказал он.

— Кто?

Уикнер, казалось, не слышал.

— Но вся штука в том, что никто не может приблизиться к моему дому так, чтобы я об этом не знал. И хруст гравия тут совершенно ни при чем. У меня повсюду установлены датчики движения, и дом освещается как рождественская елка, с какой бы стороны ни подходил незваный гость. Я использовал эту систему, чтобы отпугивать животных, которые повадились посещать ящик для отбросов. Они узнали о моем намерении и направили ко мне человека, которому я по идее должен доверять. Моего старого партнера.

Майрон старался следить за его путаными рассуждениями.

— Вы хотите сказать, что Померанц приехал сюда, чтобы вас убить?

— У меня нет времени отвечать на твои вопросы, Майрон. Ты хотел знать, что произошло. И ты узнаешь об этом. А потом… — Уикнер отвернулся, не закончив фразы. Слова, казалось, испарились, не успев достичь губ. — В первый раз я встретился с Анитой Слотер на автобусной остановке на углу Нортфилд-авеню — там, где стояла школа Рузвельта. — Его голос звучал монотонно, как будто он читал полицейский рапорт. — Мы зафиксировали анонимный телефонный звонок из будки рядом с магазином Сэма. Аноним сообщил, что женщину кололи ножом и она истекает кровью. «Чернокожая женщина», — сказал он. А в те времена в Ливингстоне увидеть чернокожую женщину можно было только на автобусной остановке. Обычно они приезжали делать уборку в домах состоятельных горожан, а без дела не приезжали вовсе. Если же по какой-то причине они все-таки оказывались в городе, то мы, офицеры полиции, подходили к ним и вежливо говорили, что они, наверное, заблудились, не туда попали и делать им здесь совершенно нечего, после чего эскортировали до автобусной остановки. Вот так все просто.

Я находился тогда на улице в служебной машине, и этот звонок переадресовали мне. Аноним сказал правду: женщина действительно истекала кровью. Правда, нож был здесь ни при чем; просто ее очень сильно избили. Но я первым делом обратил внимание на ее внешность. Черная как уголь, с кровоподтеками и царапинами на лице, она тем не менее поражала своей красотой. Я спросил у нее, что случилось, но она не захотела мне отвечать. Тогда я пришел к выводу, что травмы получены в результате семейной разборки, возможно, драки с мужем. Мне, конечно, все это не слишком понравилось, но в те годы подобные инциденты старались спускать на тормозах. Впрочем, не сказал бы, что сейчас ситуация в этом плане сильно изменилась. Короче говоря, я настоял на необходимости отвезти ее в больницу Святого Варнавы. Там ее осмотрели и сообщили, что, несмотря на многочисленные травмы, общее состояние опасений не вызывает. Мне показалось особенно любопытным следующее: царапины у нее на лице были такими глубокими, как если бы на нее напала разъяренная кошка. Впрочем, я свое дело сделал, отвез женщину в больницу и через некоторое время совершенно забыл об этой истории. Но через три недели снова вспомнил о ней, когда мне позвонили и сообщили о смерти Элизабет Брэдфорд.

Неожиданно начали бить настенные часы, и их звон эхом разнесся по дому. Эли опустил револьвер и отвел от Майрона глаза, задумавшись о чем-то своем. Майрон глянул на скованное запястье. Увы, наручник держал его крепко, кресло было тяжелым. По-прежнему ни единого шанса.

— Ее смерть не относилась к разряду несчастных случаев, не так ли, Эли?

— Не относилась, — сказал Уикнер. — Элизабет Брэдфорд покончила жизнь самоубийством. — Отставной полицейский сунул руку в ящик стола, извлек оттуда бейсбольный мяч и некоторое время разглядывал его, словно гадалка, предсказывающая будущее по хрустальному шару. Майрон пригляделся. Это был очень старый мяч, принадлежавший любительской лиге, с начертанным на боку шариковой ручкой чьим-то автографом. Судя по крупному неровному почерку, на мяче расписался какой-то двенадцатилетний мальчишка.

— Тысяча девятьсот семьдесят третий, — сказал с едва заметной улыбкой отставной полицейский и бывший тренер. — В том году мы выиграли чемпионат штата в классе любителей. Отличная подобралась тогда команда. — Он положил мяч на стол. — Я люблю Ливингстон, и посвятил этому городу всю свою жизнь. Но в каждом хорошем месте имеется свое семейство Брэдфорд. Чтобы искушать обывателей — я так полагаю. Такие вот Брэдфорды подобны змию в райском саду. А все, как известно, начинается с малого, не так ли? К примеру, не стал выписывать штраф за парковку в неустановленном месте. В следующий раз увидел, что кто-то из них превысил скорость, но повернул голову в другую сторону, будто не заметил. Как я уже сказал, все начинается с малого. Такие люди не дают тебе взятку открыто, но у них есть множество других способов коррумпировать человека. И начинают они всегда с самых верхов и представителей власти. К примеру, привез ты одного из Брэдфордов в участок за вождение в нетрезвом виде, а через пять минут тебе звонит кто-то из начальства и велит его отпустить. Ты же получаешь устную благодарность за проявленную бдительность. Другой коп тоже дает ему послабление. Как же иначе, если Брэдфорд лично приехал в участок и раздал всем билеты на матч с участием «Джайентс»? Или оплатил коллективную поездку на природу в уик-энд… Короче, такого рода вещи. В глубине души ты понимаешь, что все это неправильно, но пытаешься оправдаться тем, что, принимая подобные, скажем так, дружеские услуги, никому ничего плохого не делаешь. Но бывает, что и делаешь. Я вот, например, сделал. — Он ткнул пальцем в распластанное на полу тело. — И Рой сделал. Я всегда знал, что когда-нибудь все это вернется и достанет нас. Только не знал когда. А потом ты хлопнул меня по плечу на стадионе, и я сразу понял: вот оно.