Юлиан Семенов - Репоpтеp

И - резко: <����Мы живем в море беззаконности... Общий итог: местная бюрократия - есть худшее средостение между трудящимся народом и властью>.

Как посыл для размышления - вопрос и вывод: <����Каковы экономические корни бюрократизма?.. Раздробленность, распыленность мелкого производителя, его нищета, некультурность, бездорожье, неграмотность, отсутствие о б о р о т а между земледелием и промышленностью...>

А затем - о культуре: <����От всеобщей грамотности мы отстали еще очень сильно и даже прогресс наш по сравнению с царскими временами (1897 годом) оказался слишком медленным. Это служит грозным предостережением и упреком по адресу тех, кто витал и витает в эмпиреях <����пролетарской культуры>. Это показывает, сколько еще настоящей черновой работы предстоит нам сделать, чтобы достигнуть уровня обыкновенного цивилизованного государства Западной Европы... Мы не заботимся или далеко не достаточно заботимся о том, чтобы поставить народного учителя на ту высоту, без которой и речи быть не может ни о какой культуре: ни о пролетарской, ни даже о буржуазной>.

А когда мы прибавили жалованья учителям? Лишь когда поняли, что эта профессия стала непрестижной. Только неудачники шли в пединституты, те, кто не смог попасть в другой вуз, а ведь именно в руках учителей моральное здоровье народа, особенно если матери работают наравне с отцами. В течение более чем шестидесятилетия народный учитель получал месячный оклад, на который нельзя купить даже пару хороших зимних сапог, а уж о создании личной библиотеки и думать нечего - цена хорошей книги на черном рынке известна. Что же происходило? Головотяпское забвение ленинского наказа? Или осознанная ставка на торможение знаний? Значительно легче приказно управлять человеком, знающим лишь азбуку и навык счета; лишь ученик, воспитанный эрудированным педагогом, может, более того, обязан спрашивать! А кто был в состоянии - в недавнем еще прошлом - ответить на вопросы культурной, подготовленной личности?

Но не только это забыли у Ленина. Никто серьезно не проанализировал его работу о Рабоче-крестьянской инспекции, в которой он, в частности, предлагал резко сократить штаты наркома Сталина; многочисленные контролеры-инспекторы подрывают - по Ленину - <����всякую работу по установлению законности и минимальной культурности>.

Ленин был намерен вынести вопрос о Народном комиссариате рабоче-крестьянской инспекции (штаты разбухли, права неограниченны) на съезд партии... Не успел. Другие - не захотели или не смогли...

...Не очень-то мы анализировали национальную проблему; скорее даже поступали в пику Ленину, словно бы ему назло. А ведь он писал в последних работах: <����Мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве насилия, и даже больше того - незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений, - стоит только припомнить мои волжские воспоминания, как у нас третируют инородцев... Тот грузин*, который пренебрежительно относится к этой стороне дела, пренебрежительно швыряется обвинением в <����социал-национализме> (тогда как он сам является настоящим и истинным не только <����социал-националом>, но и грубым <����великорусским держимордой>), тот грузин, в сущности, нарушает интересы пролетарской классовой солидарности, потому что ничто так не задерживает развития и упрочения пролетарской классовой солидарности, как национальная несправедливость, и ни к чему так не чутки <����обиженные> националы, как к чувству равенства и нарушению этого равенства, хотя бы даже по небрежности, хотя бы даже в виде шутки...>

_______________

* Имеется в виду И. В. Сталин. (Здесь и далее примеч. автора.)

...Я начал снова и снова перечитывать последние ленинские тома после того, как наткнулся на стенографические записи его секретарей; эти документы потрясли меня; сам по себе напрашивался вывод, что те месяцы, когда больной Ильич лежал в Горках, оказались временем его самой напряженной политической борьбы; силы, увы, были неравные; он - болен, противники - полны силы.

Вспомним запись секретаря Ленина; сделана тридцатого января двадцать второго года: <24 января Владимир Ильич вызвал Фотиеву и дал поручение запросить у Дзержинского или Сталина материал комиссии по грузинскому вопросу и детально их изучить. Поручение это дано Фотиевой, Гляссер и Горбунову*. Цель - доклад Владимиру Ильичу, которому это требуется для партийного съезда. О том, что доклад стоит в Политбюро, он, по-видимому, не знал. Он сказал: <����Накануне моей болезни Дзержинский говорил мне о работе комиссии и об <����инциденте>, и это на меня очень тяжко повлияло...> В субботу спросила Дзержинского, он сказал, что материалы у Сталина. Послала письмо Сталину, его не оказалось в Москве. Вчера, 29 января, Сталин звонил, что материалы без Политбюро дать не может. Спрашивал, не говорю ли я Владимиру Ильичу чего-нибудь лишнего, отчего он в курсе текущих дел? Например, его статья об РКИ указывает, что ему известны некоторые обстоятельства...>

_______________

* Г о р б у н о в, помощник Ленина, был расстрелян в 1937 году,

Фотиева и Гляссер обречены на молчание до 1956 года.

1 февраля (запись Фотиевой): <����Сообщила, что Политбюро разрешило материалы получить... Владимир Ильич сказал: <����Если бы я был на свободе (сначала оговорился, а потом повторил, смеясь: если бы я был на свободе), то я легко бы все это сделал сам...>

9 февраля (запись Л. А. Фотиевой): <����Утром вызвал Владимир Ильич. Подтвердил, что вопрос о Рабоче-крестьянской инспекции он вынесет на съезд...>

12 февраля (запись Л. А. Фотиевой): <����Владимиру Ильичу хуже. Сильная головная боль. Вызвал меня на несколько минут. По словам Марии Ильиничны, его расстроили врачи до такой степени, что у него дрожали губы. Ферстер* накануне сказал, что ему категорически запрещены газеты, свидания и политическая информация. На вопрос, что он понимает под последним, Ферстер ответил: <����Ну вот, например, Вас интересует вопрос о переписи советских служащих>. По-видимому, эта осведомленность врачей расстроила Владимира Ильича. По-видимому, кроме того, у Владимира Ильича создалось впечатление, что не врачи дают указания Центральному Комитету, а Центральный Комитет дал инструкции врачам>.

_______________

* Немецкий врач, приглашенный из Берлина.

5 марта (запись М. А. Володичевой): <����Владимир Ильич вызвал около двенадцати. Просил записать два письма: одно - Троцкому, другое Сталину...>

Первое письмо начиналось так: <����Уважаемый тов. Троцкий! Я просил бы Вас взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии...>

Троцкий ответил отказом: <����болен>.