Владимир Колычев - Королева шансона

А на следующий день к нему пришла Алла.

— Привет, — сухо поздоровалась она.

— Привет! — Он отвернул голову, чтобы она не видела, как заслезились его глаза.

Почему жизнь так несправедлива к нему? Почему Алла досталась какому-то пижону, а его самого выбросила за борт? Обидно. До слез обидно.

— Как здоровье?

— Бывает и хуже. Ты не бойся, я никому ничего не сказал, так что твой Миша может спать спокойно.

— Ты правильно все сделал, — скупо улыбнулась она.

Костя смотрел на нее с досадой и удивлением. Какая-то она совсем чужая стала. И раньше родной не была, но хоть что-то в ней к нему теплилось. А сейчас у нее в глазах полное равнодушие.

— Ну, я стукачом никогда не был.

— Я знаю.

— Как ты узнала, что я здесь?

— У родителей твоих была… Мне кажется, они меня подозревают. Ты уж скажи им, что я здесь ни при чем. Ни я, ни Миша…

— Скажу, — вздохнул он.

— Я слышала, ты женишься.

— Женюсь?! — оторопело посмотрел на нее Костя. — Кто тебе такое сказал?

— Мама твоя.

— Да нет, не собираюсь я жениться.

— Значит, это она назло мне… Я ей не нравлюсь, да?

— Дело не в том, нравишься, не нравишься…

— Да ты не оправдывайся, — перебила его Алла. — Я на тебя не претендую, так что успокой свою маму…

— На Мишу претендуешь?

— Я его люблю и буду с ним… А если ты на него стукнешь, я тебя убью.

— Убьешь?!

— Даже не сомневайся.

— Ты с ума сошла?!

— Да, сошла, — с шокирующей невозмутимостью ответила Алла.

— Тебе лечиться надо.

— От Миши есть только одно лекарство. Он сам. А если его не будет, я умру… Если ты проговоришься, его посадят. Он уже сидел за драку, поэтому его посадят надолго. Его посадят, а я умру. Но сначала убью тебя… — завороженно глядя мимо Кости, проговорила она монотонным голосом.

Костя не выдержал, поднялся с койки, босиком подошел к ней, взял за плечи и легонько тряхнул ее:

— Что с тобой, Алла?

— А что со мной?

— Ты же сама не своя! Что с тобой происходит?

— Происходит. Я люблю Мишу, это со мной и происходит. Я люблю его, поэтому переживаю. Что здесь непонятного?

— Кто он такой, этот Миша? Откуда он, черт возьми, взялся?

— Отпусти меня! — Алла недовольно посмотрела на руку, которой он держал ее за плечо. — И не смей больше прикасаться ко мне! Я не твоя и твоей никогда не буду. — Затем повернулась к нему спиной и шагнула к выходу.

— Я все равно буду ждать! — вырвалось у него.

Вождя нет, а племя его живет. Но уже не побеждает. Потому что теперь это стадо баранов.

Все было хорошо, пока стадо держал под собой лев. Но льву отрубили голову, и бараны осиротели. Они пытались изображать из себя львов, и Миша хотел на этом сыграть…

Гоша Зайцев ремонтировал машины в Николаевке и мечтал, когда Сугроб возьмет его в основной состав и поставит на оклад. Но Леня не дожил до того чудного дня, когда он мог осчастливить реального пацана. Портофлотская братия осиротела, но мечта Зайца осталась, поэтому он при первой же возможности поспешил выслужиться перед новым бригадиром, который обязан был отомстить за старого. А возможность эта появилась у него благодаря Мише.

Он сам лично занялся телкой Зайцева, а потом в машине переговорил по телефону якобы со своим боссом и рассказал ему, где они с братвой держат связанного Сугроба. Говорил тихо, но недостаточно для того, чтобы девчонка его не услышала. Она слила «дезу» своему парню, а тот не только передал ее новому бригадиру, но и сам взял в руки оружие…

К Шахскому водопаду бараны приперлись всем стадом. В маленьком домике с заброшенной пасекой играла музыка, значит, там кто-то был. Именно так и думали портофлотские. Они стягивали кольцо неторопливо, осторожно, по всем правилам военной науки, чувствуя себя при этом львами, но Миша уже готов был на всю ивановскую объявить их круторогими баранами…

Один боец запрыгнул в дом через окно, другой — зашел через дверь. За ними последовали еще двое. Но в доме никого не было, и портофлотские повернули назад. Именно в этот момент и рванул тротиловый заряд, разрывая глинобитный дом на куски. А затем со всех сторон ударили автоматы, добивая тех, кто уцелел.

Миша патронов не жалел. Он сделал все, чтобы извести под корень бригаду Сугроба, и раз уж он так близко подошел к своей цели, грех не сделать последний шаг…

Он не кровожадный, но на войне как на войне, тем более что портофлотские сами ее начали. А не надо было насиловать Аллу. Сами же беду на себя накликали…

Жизнь хороша, поэтому и умирать страшно. Но все-таки есть прелесть в той бездне, которая зовется смертью. Орать от бешеного восторга хочется, когда стоишь на этом самом краю.

— Ты думаешь, я шучу? — спросил Миша, большим пальцем надавливая на красную кнопку.

Пояс у него под курткой из толовых шашек, проводок от него к правой руке тянется. Нажмешь на копку, и по этому проводку пройдет электрический сигнал — громыхнет так, что камня на камне в радиусе десяти метров не останется…

Миша продолжал свою игру со смертью. А играл он с ней так, чтобы все поняли, на чьей она стороне. Смерть — его подруга, и господин Клыков должен это понять. Именно потому Миша пробрался к нему в кабинет, обманув охрану. Отвлек внимание церберов, сторожащих офис «Южпортнефти», зашел в кабинет, сказал, что хочет иметь с этой конторы, и предъявил свой аргумент.

Этот пояс не фикция, смерть в нем настоящая. А иначе нельзя, если тротил будет фальшивкой, то Миша не сможет сделать по-настоящему бешеные глаза и ярко выразить презрение к смерти. И тогда его враг посмеется над ним…

А перед ним враг. Самый настоящий враг. Только так и нужно относиться к этому борову с бульдожьим лицом и бычьей шеей. С виду Клыков похож на перекачанного бойца из крутой бандитской бригады, на самом же деле он отставной генерал милиции. Даже не полковник, а генерал. Нетрудно догадаться, какие у него связи в верхах. Именно поэтому его и поставили заместителем генерального директора «Южпортнефти». Не просто начальник службы безопасности, а заместитель директора. Звучит. И сам этот тип смотрится реально круто. И взгляд у него умный, проницательный, ну, и жизненного опыта на десятерых хватит. Уж он-то может определить, блефуют перед ним или нет.

— Эй, парень, успокойся! — Клыков сошел с лица, значит, поверил Мише.

— Я не шучу! Сейчас на хрен все здесь разнесу, со всей твоей сворой!

Он ведь даже пацанов своих не взял, когда шел на «стрелку». Сам он готов был умереть, а их зачем тащить за собой? Он же не сектант какой-то. Он просто маньяк, мечтающий красиво жить. Или красиво умереть. Если Клыков не позволит ему красиво жить, он красиво умрет, что здесь непонятного?

— Я же говорю, успокойся! — округлившимися глазами смотрел на него Клыков.