Наталья Солнцева - Джоконда и паяц

Глория вдруг вспомнила висящий над бездной балкон Джоконды, ветер, свой полет в никуда… и владения Паяца, который охотно показывал ей то галерею, то сад, то бальный зал с танцующими парами. В углу сидели музыканты. Женщина, как две капли воды похожая на Глорию, кружилась в объятиях карлика. Она была в подвенечном наряде, а он – в бархатном камзоле и шляпе с пером. Рядом Лавров в облачении средневекового рыцаря вальсировал с Джокондой. Спустя мгновение кавалеры обменялись дамами. Губы рыцаря приникли к губам невесты. Музыка смолкла, пары расступились, и Паяц с гнусным хохотом взмахнул ножом, отсекая голову черному петуху…

Птица забилась на паркете, окропляя белый подол невесты алой кровью. Рыцарь обнажил меч. Джоконда плотоядно улыбалась… Артынов, не отрывая от нее глаз, торопливо набрасывал на полотно краски. Паяц опять взмахнул ножом, и художник повалился на пол, захрипел… на его шее зияла кровавая рана…

Глория тряхнула головой в попытке вернуться в кухню, где ее мать вытирала посуду. У нее получилось.

– Мам, – обрадовалась она. – Давай я сложу тарелки.

– В кого ты уродилась, не пойму, – вздохнула мать. – Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка!..

Лавров посмотрел в глазок и удивился. За дверью стояли две женщины – Светлана Артынова и Эмилия.

– Черт их принес, блин, – беззвучно выругался он. – Почему вдвоем?

Встреча была назначена на завтра. Сегодня Роман никого не ждал. Он расслабился, подготовку к воскресному визиту отложил на вечер. Как же быть? Не открывать? Откуда здесь Эми? Ей-то он не звонил. Светлана привела ее собой, чтобы… чтобы…

«Одним махом избавиться от нас обоих, – осенило его. – Назвался груздем, полезай в кузов, Рома. Не искушай судьбу. Второго шанса она тебе не подарит!»

Деваться было некуда, и он впустил женщин в прихожую, поймав на себе изумленный взгляд Эми. Она, вероятно, в шоке.

– Чем обязан? – лениво осведомился он.

– Вы… здесь живете? – спросила Светлана. – Чудесная квартирка.

Ее голос звучал фальшиво и нервно. Без грима, бледная, но со своим неизменным рыжим хохлом она казалась ощипанной курицей.

Эми выглядела не многим лучше. Она переминалась с ноги на ногу и теребила в руках сумочку.

– Можно пройти?

Дамы сняли верхнюю одежду, – пальто с меховой опушкой и лоскутный балахон. Лавров, забыв о вежливости, молча наблюдал за ними. Всем троим было не до этикета. Губы Светланы кривились в вымученной улыбке. Эмилия едва дышала. Она осмелела, только когда хозяин провел их в гостиную и предложил сесть.

– Мы так не договаривались, – строго сказал он Светлане. – Что за самодеятельность?

– Простите, но… я не могла вытерпеть до завтра. Эми любезно согласилась поддержать меня. Мы…

– Зачем вы пришли?

– Я хочу…

Он не дал Светлане договорить.

– Где деньги?

– У меня нет такой суммы! – жалобно вымолвила художница.

– Тогда говорить не о чем. Я вас больше не задерживаю.

Эми сидела тихо, как мышка, и только поглядывала по сторонам. Вероятно, гадала, почему Лавров принимает их здесь, а не у себя в квартире, где они занимались любовью. Она была обескуражена и напряжена.

Светлана вдруг заплакала. Странно было видеть ее обезоруженной и подавленной. Чего она добивается? Если убийство Артынова – дело ее рук, как она собирается действовать? Разжалобить, выманить запись и расправиться со свидетелями? Какого рожна она притащила с собой Эмилию?

«Ее участь предрешена, как и моя, – подумал Лавров, слушая всхлипывания художницы. – Интересно, у «вампирши» в сумочке нож или пистолет? Скорее второе. Неужели Светлана пустит оружие в ход? За кого она меня принимает? За жертвенного барана, который позволит запросто расправиться с собой? А Эми? Она ведь тоже не будет сидеть и смотреть, как меня убивают? Кого из нас Светлана рассчитывает прикончить первым?»

Пока дама не проявит признаков агрессии, он не вправе принимать превентивных мер. Так можно испортить всю игру. А вдруг Артынову привело сюда что-то другое? Женщины бывают непредсказуемы.

Он мельком взглянул на Эмилию. Та сжала губы, не смея вмешиваться, но на ее лице застыл немой вопрос: «Что за цирк ты устраиваешь, Рома?»

– Я умоляю вас, скажите правду, – рыдала Светлана. – Вы знаете, кто убил моего… кто убил Сему? Я должна знать. Я… после его смерти я поняла… что до сих пор люблю его! Это ужасно. Презирайте меня, осуждайте, смейтесь надо мной! Я заслуживаю худшего. Я жалкая женщина, которая не сумела удержать своего счастья. Я думала, что ненавижу Артынова… а оказалось, что все эти годы я жила мыслями о нем. Теперь, когда его… когда он… Я хочу, чтобы убийца был наказан. Неужели деньги решают все? Скажите мне, кто он!

«Годы работы в театре не прошли для нее даром, – мысленно отметил Лавров. – Она не только талантливый декоратор, но и актриса. Держится молодцом».

Он медленно покачал головой, что означало хладнокровное «нет», и заявил:

– Вы разыгрываете передо мной фарс. Закатываете истерику вместо того, чтобы заплатить.

– Мне понятно ваше желание дорого продать свою тайну… но сжальтесь же! – не сдавалась Светлана. – Я не соберу такой суммы. Это нереально. Это…

Она старательно изобразила приступ дурноты. Начала задыхаться, схватилась за горло, потом за сердце. Эми вскочила и бросилась к ней.

– Воды! – крикнула она Лаврову. – Принесите воды!

Он не торопился выполнять ее просьбу. Он не верил ни одному слову Артыновой и молча ждал, что еще та заготовила для своего спектакля.

Между тем Светлана побледнела и закатила глаза.

– Что вы сидите? – обернулась к нему Эми. – Ей же плохо!

– Притворный обморок. Не обращайте внимания, и скоро она очухается.

– Как вы можете?! – возмутилась Ложникова, продолжая, однако, обращаться к нему на «вы». Видимо, она тоже не до конца верила Светлане. – Что здесь происходит?

– Ничего особенного.

Эмилия махала перед лицом художницы шейным платком. Ее била дрожь.

– Что она говорила про убийцу? Ты… вы в самом деле знаете…

– Я установил в мастерской Артынова скрытую камеру наблюдения, – с расчетом, что Светлана все слышит, объяснил Лавров. – А потом снял ее, еще до приезда криминалистов. Но не смог запустить карту памяти. Произошел какой-то сбой. Это не страшно, просто придется повозиться. Сегодня или завтра я смогу воочию увидеть убийцу Артынова.

Надо же было как-то выкручиваться. Иначе весь план пойдет насмарку.

Эми перестала махать и возмутилась.

– Почему же ты… вы молчали?

– У меня на то есть причина.

– Какая?

– Хочу заработать, разве не ясно?

– Шантажом? – округлила зеленые, как море, глаза Эми. – Ты… вы…

– Догадываюсь, что вы обо мне думаете, – кивнул он. – Негодяй, подонок без чести и совести. Ублюдок, готовый нажиться даже на чужой смерти. Так?