Татьяна Степанова - Яд-шоколад

— Кто может объяснить феномен, Федор Матвеевич? О многих вещах мы способны лишь догадываться. Но, к счастью, вы с коллегами собрали по этому делу уже достаточно фактов, чтобы о чем-то судить конкретно.

— О чем же ты, именно ты судишь конкретно в этом деле?

— Ну, я продолжу о знакомстве Мальвины и Дмитрия Момзена. То, что он обаял, влюбил ее в себя очень быстро, нет сомнений. Я его видела в Пыжевском. Парень он видный.

— Фашист, на такие дела замахивался…

— Да уж. И он жестокий, бессердечный, — сказала Катя. — Возможно, сначала он ничего не замечал, что с Мальвиной что-то не так. Я записи допросов Веры Сергеевны слушала, она об этом подробно рассказывает. Все у них быстро завертелось — весь их скоротечный роман. Мальвина ведь богатая невеста, а он денег желал. Потом он увидел появление Ласточки. И какое-то время решил терпеть. На кону большие деньги, фабрика, капитал. Но, видно, постоянно думал об этом и уже перед самой свадьбой решил, что… В общем, как бы ни был он плох, в этом осудить его трудно — кто решится связать судьбу с сумасшедшей, в которой живут как бы два человека? Он сказал о своем решении, о разрыве, Мальвине в крайне грубой жестокой форме, оскорбил ее. Назвал свиньей, богатой сумасшедшей свиньей. Думаю, сделал это намеренно, чтобы сразу оборвать все отношения. Они расстались. Мы с вами решили сначала, что свадьба расстроилась из-за Феликса, из-за его притязаний на Момзена, но Феликс никогда не был гомосексуалистом. Этот слух о сорванной свадьбе Момзена, который я слышала от мастера татуировок в салоне, гулял по клубам, по Москве в такой вот форме, потому что истинная причина разрыва тщательно скрывалась. Мальвина осталась одна за два дня до свадьбы. А тут еще болезнь отца, который уже не верил врачам и больницам и ждал конца дома в компании сиделок и медсестер. Все наслоилось — жених бросил, отец умирал и не желал с этим мириться, устраивал дома оргии с сиделками, с Софией Калараш, потому что так ему казалось, что он продлевает себе жизнь, отпугивает смерть. Все это происходило на глазах Мальвины. Все кипело в ней как в котле — боль разрыва, страсть, сексуальная неудовлетворенность, рухнувшие надежды на брак, жалость к умирающему отцу и вместе с тем жгучая обида на него за то, что он распутничает чуть ли не на глазах у домашних. Всего этого слишком много для больной психики. И Мальвина этого не выдержала, она… Она опять расщепилась. Появился Андерсен. Федор Матвеевич, вы видели ту книгу сказок?

— Видел, вещдок сейчас к делу приобщен. В архив отправится вместе с делом, когда оно будет закрыто.

— Очень показательно, какая сказка выбрана, — сказала Катя. — Это редкое антикварное издание Мальвине подарил Дмитрий Момзен в первые дни их романа. Посвящение написано его рукой. Там ведь есть и «Русалочка», и «Дикие лебеди», и «Соловей», но Андерсен, который появился, выбрал именно «Свинью-копилку». В этом была их связь с Мальвиной. То оскорбление во время разрыва, ранившее смертельно, — богатая свинья с деньгами. Это стало знаком, символом… мучительным символом, от которого они оба пытались избавиться, разбивая символ на глиняные черепки, расщепляя его как бы на части. Это мне психиатры объяснили — явление переноса в метафорической форме эмоций, причинивших страдание, на материальный объект. И тут профайлер ошибся, и мы были не правы. Предметы, оставленные в ранах и возле трупов — не ключ и не послание убийцы. Это лишь способ избавления, отторжения воспоминаний, причинявших боль. Эта сказка оказалась в центре кровавого кошмара. А насчет самих предметов… Феликс говорил на допросах, что он видел у сестры в ее сумке «странное барахло», которое она всюду носила с собой — обрывки ткани, глиняные черепки, деревяшку, что-то еще, на что он просто не обратил внимания. Этот знаковый набор предметов «из сказки» собирал Андерсен. Он же оставлял этот «мусор» на телах жертв. Но все дело в том, что сумка-то принадлежала именно Мальвине, и в свои светлые часы она тоже видела эти предметы. Но не избавлялась от них и не удивлялась им. Она просто закрывала на это глаза. Вещи были как бы частью Андерсена, частью их обоих, частью их тайны. Психиатры объясняют это феноменом «разделенного слияния» — с одной стороны перед нами расщепленный разум, но в то же самое время это единый биологический индивид.

— Оба хранили общую тайну и пытались избавиться от одних и тех же воспоминаний? Ну да, фактически это все же один человек, хоть и «расщепленный», — Гущин задумчиво кивнул. — Но ведь убивал он, а не она.

— Да убивал он, Андерсен. У него имелся собственный повод для убийств. Доминантная личность всегда жаждет власти. Но кроме жажды власти Андерсена сжигала страсть, плотская страсть, желание обладать женщиной, которую он любил — Мальвиной. Эта третья личность… он был мужчина во всех своих проявлениях — кроме одного, телесного. Он мог разговаривать мужским голосом, мог доминировать как личность, он мог жаждать власти, он мог быть хитрым и осторожным, расчетливым. Ему недоступно было лишь то, чем обладает любой обычный мужчина — он не мог сделать Мальвину своей в физическом смысле. Он был ущербен в физическом плане. Его сжигала страсть и желание, ярость, злоба, чувство реванша — полный набор классического сексуального маньяка. Так и возник наш маньяк — Майский убийца. Для него момент убийства и нанесения ран был аллегорией плотского обладания женщиной. Он ведь сам об этом сказал третьей жертве Асе Раух. Знаете, как мне психиатры объяснили насчет феномена расщепления: есть две противоположные точки зрения — одни специалисты считают, что после «переключения» одна личность не может вспомнить, чем занималась другая личность в момент своей активности. А другие психиатры утверждают — нет, личности знают и помнят друг о друге, может, не все, но многое. Так вот в нашем феномене все три личности помнили и знали друг о друге. Но Андерсен доминировал над Мальвиной и Ласточкой, которая им была смертельно запугана.

— Да, ты тут подробно все это в статье разбираешь со ссылками на специалистов, — сказал Гущин. — А в реальности вот как раз с этого момента в дело вступила вся их семья, весь их клан.

— С момента второго убийства, когда в поле зрения полиции внезапно попали Родион Шадрин и его отчим, — уточнила Катя. — И знаете, Федор Матвеевич, я в статье это не стала писать, но я в одной вещи, на которой мы поиск строили, сейчас сомневаюсь.

— О чем ты? — спросил Гущин. Он слушал внимательно и с великим интересом.

— Профайлер говорил о подъеме по социальной лестнице с каждым новым убийством. И на первый взгляд все вроде бы именно так — и эта личность, Андерсен, жаждала власти, и все жертвы принадлежали к разным социальным слоям. Однако что выяснилось во время следствия? София Калараш — первая и ключевая жертва — была постоянно на глазах в доме у Мальвины и у Андерсена. Андерсен убил ее потому, что она возбудила его похоть первой — с ней ведь имели интимные отношения в доме и отец Мальвины, и ее единокровный брат Родион Шадрин. Вторая жертва — продавщица Елена Павлова… вы сами мне сказали — если бы они тогда втроем не поехали в тот супермаркет, то…