Камилла Лэкберг - Призрачный маяк

— Добро пожаловать. Входите. Это мой кабинет. Хотите кофе?

Оба кивнули и через минуту уже держали в руках стаканчики кофе из автомата в коридоре.

— Так вам нужна информация об избиении?

Это был не вопрос, а скорее констатация факта, так что Патрик только кивнул.

— Акты у меня здесь, но не уверен, что они вам сильно помогут.

— Может, вы просто в общих чертах передадите, что там произошло? — спросила Паула.

— Попробуем. — Вальтер открыл папку и пробежал глазами по документам. Откашлявшись, он продолжил: — Матс Сверин поздно возвращался домой на улицу Эрик Дальбергсгатан. Он не мог назвать точное время, но это было где-то за полночь. Он ужинал с друзьями. Матс плохо помнил, что произошло. И это неудивительно: его сильно били по голове, что вызвало провалы в памяти. — Вальтер обвел взглядом присутствующих и продолжил уже своими словами: — Единственное, что нам удалось из него вытянуть, — это была группа подростков. Он сделал замечание одному из них, который мочился у подъезда, и это привело их в ярость. Но он не мог сообщить ни сколько их было, ни как они выглядели, несмотря на то что мы несколько раз общались с ним в больнице. — Вальтер со вздохом захлопнул папку.

— И это все, что вы знаете? — спросил Патрик.

— Да. Слишком мало, чтобы можно было провести расследование. Свидетелей не было, но… — Он отпил кофе.

— Что «но»?

— Это только мои предположения… — заколебался он.

— Нам нужна любая зацепка, — вставила Паула.

— У меня тогда появилось предположение, что Матс знает больше, чем говорит. Оно ни на чем не основывается, но пару раз во время разговора с ним у меня возникало чувство, что он что-то недоговаривает.

— Ты имеешь в виду, что он мог знать нападавших? — спросил Патрик.

— Не знаю, — всплеснул руками Вальтер. — Как я уже говорил, это было всего лишь чувство. Мне показалось, что он что-то скрывает. Но вы же прекрасно знаете, что существуют миллионы причин, почему жертвы или свидетели молчат.

Патрик с Паулой кивнули.

— Я хотел бы больше времени уделить этому делу, но у нас в участке не хватает людских ресурсов. Так что в итоге его отправили в долгий ящик. У нас не было никакой надежды раскрыть его без новых данных.

— Ну, теперь-то новые данные у нас есть, — констатировал Патрик.

— Думаете, между тем нападением и его смертью есть связь? Вы над этой гипотезой работаете?

Патрик пару секунд обдумывал ответ. Потом закинул ногу на ногу и продолжил:

— Наверное, у нас пока нет никакой гипотезы. Мы рассматриваем все возможные мотивы. Но такая версия тоже имеет право на существование. Подозрительно, что его избили всего за несколько месяцев до убийства.

— Вы правы. Скажите, если вам понадобится наша помощь, — сказал Вальтер, вставая из-за стола. Он был такой высокий, что чуть не упирался в потолок. — Дело не закрыто, так что мы можем вместе над ним работать.

— Разумеется, — отозвался Патрик, протягивая руку. — Можно нам копию заключения?

— Конечно, — Вальтер протянул Хедстрёму папку с документами. — Сами найдете?

— Конечно. Кстати, — обернулся Патрик уже на выходе из кабинета, — мы хотели бы посетить предыдущее место работы Сверина. Не подскажете, как проехать? — Он показал Вальтеру листок с адресом.

Получив простые указания, как добраться, они попрощались и пошли к машине.

— Результат не блестящий, — вздохнула Паула, садясь на пассажирское сиденье.

— Не говори так. Довольно смело для полицейского предположить, что жертва преступления что-то скрывала. Значит, у него есть на то серьезные основания. Нам надо узнать побольше об этом деле. Может, что-то заставило его бежать в Фьельбаку из Гётеборга. Мы должны это выяснить.

— Вот и спросим об этом его работодателя, — предложила Паула, пристегиваясь ремнем.

Патрик резко тронулся с места, и Паула зажмурилась, чтобы не видеть, как он чуть не влетел в синюю «Вольво-740», которую почему-то не увидел в зеркало заднего вида. В следующий раз она сядет за руль. Нервы Паулы не выдерживали такое вождение.

Дети бегали во дворе. Мадлен курила сигарету за сигаретой, хотя ей давно следовало бросить. Но здесь, в Дании, люди курили совсем по-другому — открыто, свободно, не стесняясь.

— Мама, можно я пойду к Матте? — спросила Вильда, ее дочка с растрепанными кудряшками и румяными от свежего воздуха и активных игр щеками.

— Конечно, можно, — ответила Мадлен и поцеловала девочку в лоб.

Главным преимуществом этой квартиры был большой внутренний двор. Там всегда играли дети. Они бегали в гости друг к другу, создавая ощущение одной большой семьи. Мадлен закурила новую сигарету. Поразительно, что здесь она чувствует себя в безопасности. Она уже и забыла, что это такое — ощущение безопасности. Уже четыре месяца они жили в Копенгагене, и с каждым днем ей дышалось все легче. Мадлен даже перестала ползать перед окнами. Теперь она спокойно ходила, даже когда шторы не были задернуты. Они все устроили. Бежать Мадлен с детьми приходилось не впервые, но на этот раз все было немного по-другому. Она сама говорила с ними, объясняла, почему им с детьми нужно исчезнуть. И к ней прислушались. Следующей ночью ей велели собрать свои и детские вещи и спуститься к машине, которая ждала внизу с заведенным мотором. Ни на мгновение Мадлен не сомневалась в правильности решения, но ей все равно было больно. По ночам ей снились кошмары. Мадлен просыпалась и больше не могла заснуть. Только лежала, вглядываясь в темноту. В кошмарах ей являлся он.

Сигарета догорела у нее в руках и обожгла пальцы. Выругавшись, Мадлен отшвырнула окурок на землю. Кевин странно на нее посмотрел. Погруженная в свои мысли, она даже не заметила, как он присел рядом на скамейку. Женщина потрепала ему волосы на макушке. У мальчика был такой серьезный вид… Ее маленький мужчина. В свои восемь лет он успел многое повидать.

Двор наполняли детские крики. Мадлен заметила, что дети уже подхватили несколько датских словечек. Это ее и радовало, и пугало. Утратить язык значило бы утратить историю, утратить страну, утратить прошлое. Конечно, со временем дети забудут свой язык. Это жертва, на которую ей придется пойти. И Мадлен готова на все, лишь бы больше не переезжать. Ей хотелось остаться здесь и забыть все плохое. Она погладила Кевина по щеке. Со временем он станет похожим на других детей, а это самое главное.

Майя бросилась ей в объятия, как делала каждый день, когда ее забирали из садика. Обняв и поцеловав маму, она потянулась к младенцам в коляске.

— Как она любит братиков, — сказала Эва, отмечая в списке детей, за которыми пришли родители.

— Любит. Но не всегда хочет делиться, — отозвалась Эрика.