Владимир Колычев - Где правда, брат?

— Против силы не попрешь! — беспомощно буксанул Роман.

— Сила — за мной, — ничуть в том не сомневаясь, сказал Феликс. — И если ты этого не понимаешь, мы тебе объясним. Терпения у нас много, и от своего мы никогда не отступаем, так что готовься.

— К чему готовиться?

— Учить тебя будем. Если ты глупый. А если умный, то деньги на бочку!

Роман умел наезжать, но Феликс превзошел его в этом. И дело не в численном перевесе за его плечами, а в нем самом. Он был реально личностью. Сильной и опасной. Роман должен был это признать. Должен был, но не мог, поэтому и взбесился.

— Да пошел ты знаешь куда!

Он сел в машину, захлопнул за собой дверь, сдал назад и, объехав препятствие, влился в общий поток. Феликс даже не собирался его преследовать. Неужели понял, что ловить ему нечего?

Чем дальше Роман удался от места встречи с этим ненормальным, тем легче становилось на душе. А спустя час-другой он вдруг понял, что едва не стал жертвой банального гипноза.

Однажды он повелся на цыганку. «Давай, дорогой, погадаю…» Знал он тогда, чем заканчиваются такие гадания, поэтому сунул цыганке мелкую купюру, чтобы отвязалась. А она на этой бумажке какой-то волосок «увидела», проклятые, говорит, деньги, от таких избавляться надо. А сама в глаза смотрит… Роман и не помнил, как отдал все, что было в бумажнике.

И здесь примерно такая же история. Только не повелся Роман на внушения Феликса, уехал.

Сначала его начал душить нервный смех, а потом за горло схватил по-настоящему боевой, но запоздалый гнев. Он вдруг понял, как надо было вести себя с Феликсом. Надо было просто-напросто набить ему морду. Не сопли он должен был пускать, а бить, да так, чтобы зубы во все стороны разлетались. Тогда бы дружки этого клоуна в панике разбежались, побросав свои пластиковые «беретты».

Домой Рома возвращался в расстроенных чувствах. И зачем он только звонил своим старым друзьям? Надо было сразу бить Феликса в морду…

После драки кулаками не машут, но Роман все-таки дал волю своим чувствам. Правда, оторвался он на случайном водителе, который зачем-то нервно посигналил ему на перекрестке. Вытащил несчастного из машины и кулаком расквасил ему нос. Только тогда он вздохнул с облегчением…

Бутылка с бензином сначала влетела в машину, разбив стекло, и только затем разлетелась на осколки. Горючее вспыхнуло, и за каких-то несколько минут «Гелендваген» выгорел дотла.

К счастью, машина была застрахована, но кто ее поджег? Этот вопрос оставался открытым, и волновал он не только страховую компанию. Если бы машину сожгли ночью, во дворе, можно было бы списать все на хулиганов, но это случилось днем, напротив магазина. Роман заехал туда всего на пару часов, чтобы проверить работу, и этого хватило, чтобы от «Гелендвагена» остался обгоревший остов. Вот и думай теперь, кому все это было нужно?..

Страховку Роман еще не получил, но деньги у него и без этого были, поэтому он и отправился в автосалон. И не один, а с женой. Выбери он «Гелендваген», Рита осталась бы дома, но Роман решил взять «Порше-кайен», а эта машина ей очень нравилась.

Когда-то Рита была первой красавицей в школе и на Рому Захарского даже не смотрела. Он бегал за ней, а она, ему назло, гуляла с Пашей Крапивиным из соседнего двора. Гуляла, пока не вышла за него замуж. Рома встретил ее через пять лет после школы, к этому времени она уже успела развестись и остаться на бобах. А он к этому времени был женихом хоть куда — положение в обществе, «девятка» под задницей, все дела. Закуролесил он с Ритой, а когда она «залетела», как порядочный пацан, женился на ней. О чем сейчас очень жалел…

Ему всего тридцать пять, и жене столько же. Но если для своих лет он выглядит отлично, то Рита не выдерживает никакой критики. Она вроде бы и пытается следить за собой — салоны красоты посещает, на диетах сидит, а все равно выглядит неважно. Когда-то у нее были большие красивые глаза, но сейчас там и смотреть не на что. Располневшие щеки подпирают нижние веки, и если так пойдет дальше, то скоро от глаз останутся только щелочки. Не очень помогают ей диеты, потому и раздобрела она. Пока эта полнота еще приемлемая, но время идет — вес нарастает. В любом случае Роман должен ее терпеть — из-за дочерей, которых она ему родила. Лиле восемь лет, а Лене — шесть. Слишком они маленькие, чтобы Роман мог развестись с их матерью. Вот когда младшей хотя бы шестнадцать исполнится, тогда можно будет решиться на этот шаг…

Роман сел в салон «Кайена», закрыл за собой дверь, представил, как он едет по дороге. Просторный салон, удобный, ну, и машина зверь. И все-таки «Гелендваген» лучше. Да и выглядит покруче. Но ведь у Романа была уже такая машина, и ее сожгли, а это — неудачный опыт, который не хотелось бы повторить.

Он уже собирался выходить, когда вдруг открылась передняя правая дверца. Это мог подсесть к нему менеджер салона, чтобы в ярких красках расписать преимущество модели. Но на него смотрел Феликс. Каменное лицо, непроницаемо-спокойный взгляд, морозная энергетика. Черный костюм на нем, того же цвета черная шелковая рубашка без галстука.

— Ну, здравствуй, Роман Дмитриевич.

— Какого черта! — ошалел от возмущения Роман.

— Машиной интересуешься? А с «геликом» что? Сгорел? Печально.

— Так это ты?!

Роман уже и думать забыл об этом уроде, потому и не грешил на него. Но сейчас ход мысли резко изменился.

— Что я?

— Ты мою тачку сжег?

— Предъявить мне хочешь? Ну, давай, пробуй. Только у тебя ничего не получится. Я все знаю про тебя, Роман Дмитриевич, нет за тобой силы. Некому за тебя подписаться. Ну, разве что ментов на меня натравишь, — презрительно усмехнулся Феликс. — Только это бесполезно. И хлопотно.

— Да я тебя сам сейчас!

Взбешенный Роман развернулся к нему, чтобы схватить за горло, но в лоб ему тут же уперся ствол пистолета. Феликс достал и нацелил на него «ствол» с быстротой и ловкостью профессионального фокусника.

А пистолет у него не пластиковый. Рома с ужасом ощутил холодок, исходящий от металлического ствола.

— Спокойно, мужик, спокойно, не надо дергаться. Ты же не рыба, чтобы на крючке дергаться? Или рыба? Есть такая рыба, лох называется…

— Беспредел творишь! — сквозь зубы процедил Роман.

Страшно ему, но злость удерживала его на плаву, не позволяя пасть духом.

— Вся жизнь — сплошной беспредел. Я к этому привык. И ты тоже. Кстати, второй месяц пошел. Миллион уже набежал. Через две недели будет уже два. Тебе не кажется, что пора выключить счетчик?

— Тебя пора выключить.

— Ну, брось монетку, и все произойдет автоматически. Монетку весом в миллион. Пока миллион, дальше — больше.

— За кого ты меня держишь?

— Не важно, за кого я тебя держу, важно, за кого ты себя держишь. Заплати налоги и не чувствуй себя лохом.