Владимир Колычев - Где правда, брат?

— Все так.

Лена худощавая, но фигура у нее не мальчишеская. Грудь маленькая, попка с кулачок, но ведь очертания у нее женственные, в какой-то степени даже волнующие. И когда она вела себя нормально, то производила впечатление милой и даже нежной девушки. Но все-таки Степан не видел себя рядом с ней.

— А может, тебе отец запрещает? — с надеждой спросила она.

— Что запрещает?

— Ну, любовь со мной крутить.

— Запрещает.

— Ты его боишься? А ты не бойся! — Лена вдруг подошла к нему, обвила руками его шею. — Тут я решаю, а не он… А я решила, — закрывая глаза, прошептала она.

Лена метила в губы, но Степан повернул голову, и она поцеловала его в щеку. Но сдаваться девушка не собиралась — ладонями обжала его щеки, повернула к себе лицом.

— Не надо, — сказал он.

И в этот момент за ее спиной открылась дверь.

— Не понял! — возмущенно протянул Игорь Петрович.

Лена испуганно отскочила от Степана, но сама же себе и удивилась. В конце концов, она уже взрослая девушка, и ей самой решать, с кем крутить романы. Во всяком случае, эта мысль отразилась на ее лице.

Степан не чувствовал за собой никакой вины и поэтому был спокоен. А что этот банкир сможет ему сделать? Уволить? Так Степан у него, в принципе, и не работает…

— Мы же договаривались! — Игорь Петрович смотрел на него зло, с осуждением и возмущением.

Степан молча пожал плечами. Дескать, в жизни всякое бывает.

— А если я его люблю? — вдруг сказала Лена.

— Любишь?! — оторопело посмотрел на нее Скатцев.

Степан глянул на нее с неменьшим удивлением. Он знал, что нравится Лене, но любовь — это уже чересчур. Но, может, она просто хотела ошеломить отца, сбить его с толку?

— А что, я не могу влюбиться? — с вызовом спросила Лена.

— Можешь, — растерянно кивнул Скатцев.

— А чего тогда возмущаешься?

— Возмущаюсь…

— Ну да, Степан мне не пара! — язвительно протянула она.

— Вот видишь, ты и сама это понимаешь. — Голос Игоря Петровича обретал твердость и уверенность.

— Не понимаю! И понимать не хочу!

— Так, успокойся, пожалуйста… Давай за мной! — Скатцев так разозлился на Степана, что, обращаясь к нему, не стал называть его по имени. Он закрыл Лену в комнате, а его увлек за собой в кабинет.

— И давно это у вас?

— Что «давно»?

— Вот только дурака включать не надо! — вскипел Игорь Петрович. — Ты прекрасно понимаешь, о чем разговор?

— Понимаю.

— Давно это, я тебя спрашиваю?

— Я все понимаю.

— Что ты понимаешь? Ничего ты не понимаешь! У девчонки стресс, депрессия, она сама не знает, чего хочет, а ты этим пользуешься!

— Не пользуюсь.

— Хочешь моим зятем стать?! А вот тебе! — Скатцев скрутил ему комбинацию из трех пальцев.

Степан с виду неторопливо, но быстро достал из-под куртки пистолет. Игоря Петровича аж передернуло от страха. Но Степан и не собирался в него стрелять. Он всего лишь положил пистолет на стол. И о лицензии охранника и разрешении на ношение служебно-боевого оружия тоже не забыл.

— Не хочу я быть вашим зятем, — сказал он, повернулся к Скатцеву спиной, вышел из кабинета и покинул его дом.

Уходил он с легкой душой. Потому что не любил Лену. А то, что в ней вдруг чувства взыграли, так ведь это несерьезно. У нее стресс, и ей действительно нечем заняться. А если ей действительно хочется любви, так папа всегда сможет ей купить новую игрушку.

Пистолет, лицензия, разрешение…

— Держи, пользуйся! — насмешливо глядя на Степана, Захарский вернул ему все, что он оставил у Скатцева.

— Я не против.

— Еще бы ты был против. Стрелять не разучился?

— Шутите? — удивленно посмотрел на шефа Степан.

— Ну, я, например, уже не так хорошо стреляю, как раньше. Ну, чего стоишь? Поехали!

Степан плавно тронул машину с места и направил ее к воротам, которые открылись автоматически.

— Не знаю, может, вы мало тренировались, — пожал он плечами.

— А ты много?

— Много.

Степан взял влево, хотя обычно, выезжая со двора Захарского, поворачивал направо.

— Что, не хочешь мимо Скатцева проезжать? — с ехидной, но при этом безобидной усмешкой спросил Роман.

— Да мне все равно.

— Да ладно, все равно! — засмеялся Захарский. — В каком месте у тебя жжет?

— В душе.

— А метром ниже?

— Я не знаю, что там вам Скатцев наговорил.

— Да то и сказал, что его Ленку домогался.

Степан промолчал.

— Врет? — заинтригованно спросил Роман.

— Преувеличивает.

— Но ведь что-то было.

— Я не собираюсь становиться его зятем, — отрезал Степан. — Пусть не выдумывает.

— А чего так? Он мужик богатый, ты за ним как сыр в масле кататься будешь.

— Да, и всю жизнь бедным родственником себя чувствовать?

— Ну, Скатцев же не вечный. Да и забудется все…

— Не хочу.

— А зря. Сам ты в люди не выбьешься, а Скатцев бы тебе помог.

— В люди я выбьюсь, когда в Дубовке дом поставлю.

— Немного тебе для счастья надо, — усмехнулся Захарский.

— А это плохо?

— А что хорошего в деревне жить? Тебе нравится коровам хвосты крутить?

— У нас не деревня, у нас поселок. А корову я себе заведу, — ничуть не стесняясь своих намерений, ответил Степан.

— И телку, — засмеялся Захарский.

— И телку. И козу.

— А если серьезно, я бы на твоем месте не терялся. Пацан ты продуманный, надежный, была бы у меня служба безопасности, я бы тебя начальником поставил. А Скатцев реально может тебя поднять.

— Не нужно мне это.

— Так, может, ты Ленке нужен? Она же тебя не просто так выписала.

— Ага, выписала, — невесело усмехнулся Степан. — Наложным платежом. С доставкой на дом. Не хочу я. Да и не в моем она вкусе.

— А какой у тебя вкус? Возьмешь в руки — маешь вещь?

— Типа того.

— Тогда чем тебя моя Ритка не устроила? — как о чем-то незначительном спросил Захарский.

Степан оторопело глянул на него.

— Она же к тебе приходила, да?

— Нет, не приходила.

— Правильно, своих сдавать нельзя. Но я все знаю, так что не надо. И то, что ты Ритку отшил, знаю.

— А она знает про Варю.

— И я знаю, что она знает. Да, Степа, так мы и живем. Многие так и живут. Нет в жизни счастья, есть только видимость. За этой видимостью и носимся, как угорелые, а жизнь идет… Не нужна тебе Ленка, — в раздумье проговорил Захарский. — Она еще та штучка. И рогов тебе наставит, и мозг весь выест. Правильная у тебя задумка — заработать денег, поставить дом, завести козу… Козу заведи, двуногую, где-нибудь на выселках, ездить к ней будешь. А жениться не надо. Жениться — это все равно что заживо себя похоронить. Вроде бы живой, а уже и не жизнь. А рога тебе Ленка наставит, — уже более осмысленно повторил свою мысль Рома.

— Почему вы так думаете?

— А чего тут думать? И Крым, и Рым прошла… А ты не знал?