Анна Князева - Венецианское завещание

«Следователь записал свой номер на листке, который я взяла со стола Костика. Я просто не посмотрела на его оборотную сторону, и он показался мне чистым. Потом я принесла бумагу домой и после того, как позвонила следователю, положила ее на письменный стол. Затем нечаянно смешала с теми, что уже лежали там. Именно так – и никак иначе».

Подпись Екатерины Эйнауди означала лишь то, что она держит в руках копию документа, похищенного из архива ее бабушки. И похитил его не кто иной, как Костик Мачульский. Ведь именно в его квартире находилась эта ксерокопия.

«Зачем ему понадобилась эта совершенно бессмысленная бумага? Возможно, будучи юристом, смышленый Костик решил, что купчая чего-то стоит. Похитить ее он мог, только работая в нотариальной конторе своего деда. Не с этим ли документом связаны все напасти, свалившиеся на него и на мою несчастную голову?»

Она еще раз пробежала глазами текст. Ничего особенного. Один продает, другой покупает, а стряпчий заверяет заурядную сделку. Но почему Костик похитил именно этот документ? Она не находила объяснения такому странному поступку.

«Предположим, именно Костик убил девушку, а потом пришел сюда, чтобы забрать письмо баронессы. Но почему он не взял его раньше, ведь у него была такая возможность в конторе деда. И при чем здесь золотые часы?»

Противоречивые чувства бушевали в душе Дайнеки, хотелось изобличить вора, но она не имела права раскрыть правду никому, особенно пану Стани́славу. Она вполне допускала, что Костик украл купчую, но была совершенно уверена в его непричастности к убийству. Отсутствие альтернативного варианта сводило ее с ума.

Теперь ей надо было найти Костика и получить от него хотя бы какие-то объяснения. На сакраментальный вопрос «Что делать?» она ответила очень просто: «Как-нибудь разберусь. Тем более я сама пообещала пану Стани́славу разыскать его внука».

К слову сказать – Дайнека всегда выполняла свои обещания.

В учебном отделе университета царил немыслимый хаос.

На полу маленькой комнаты дыбились развалы папок и кипы бумаг. Шкафы с незакрывающимися створками вмещали несметное количество документов. Сотрудники пребывали на бессрочном обеде.

Дождавшись возвращения отобедавших, Дайнека получила адрес общежития и номер комнаты, в которой проживал друг Константина Мачульского студент Василий Кориков. О нем ей рассказала девушка-секретарь.

Дверь долго не открывали, затем раздался мужской голос:

– Что надо?

– Василий Кориков, открывайте!

Усмотрев в ее категорическом требовании принадлежность к правоохранительным органам, хозяин голоса немедленно распахнул дверь.

Перед ней стоял коренастый, коротко стриженный парень в надетых наизнанку трусах.

– Я могу войти?

– Да…

– Вы знаете, где сейчас Константин Мачульский?

– Он… его пока нет. – Паренек все больше становился похожим на простоватого сельского жителя.

Краем глаза она заметила, как на одной из двух кроватей под одеялом кто-то пошевелился.

– Кто там у вас?

– Кать, покажись…

Из-под одеяла высунулась всклокоченная голова. Накрашенный глаз испуганно смотрел на Дайнеку.

– Вижу, не он. А жаль. Меня просили узнать, почему этот сукин сын не пишет и не звонит своему деду в Брянск.

– Тьфу ты, напугала меня! Я ж думал, ты из полиции, твою мать… Ко мне уже приходили. Передай деду – влип его Коська по-крупному!

– Станислав Казимирович в больнице, а родители – на курорте. Скажи честно, знаешь, где он?

Василий с тоской посмотрел в окно.

– Ну?

– Я не совсем уверен… Может, чаю выпьешь? У нас торт есть! – В надежде сменить тему он обернулся: – Кать, а Кать, порежь торт.

Из-под одеяла послышался голос:

– У меня голова боли-и-ит.

– А торт головой не режут, – огрызнулся Василий и вновь уставился в окно.

– Ты знаешь, где он? – настаивала Дайнека.

– В полиции уже спрашивали. Только понимаешь, если я скажу, меня могут обвинить в даче заведомо ложных показаний.

– Об этом не беспокойся – я могила.

– В самом конце сессии я слышал, как Коська звонил в турагентство.

– Ну – и?..

– Речь шла о поездке в Италию. Он выбирал отель.

– Ты запомнил его название?

– Да… – Василий Кориков закрыл глаза, как перед прыжком в воду. – «Тибериус». А город называется – Римини.

– Когда он собирался лететь?

– Вчера утром, когда все и случилось… В общем, когда Лидку убили. – Василий торопливо добавил: – Я уверен, что это не он! Чего ее ревновать? Она со всем курсом перетрахалась.

– Ты думаешь, Костик уехал в Италию?

Василий оглянулся на свою подружку и кивнул.

– Зачем поехал, надолго ли?

Он только покачал головой.

Дайнеке не оставалось ничего, кроме как «немедленно покинуть помещение».

Вернувшись домой, она сделала один очень важный звонок.

– Сережа, могу я тебя просить об одолжении? – начала она и, получив утвердительный ответ, предупредила: – Только ничего не рассказывай папе.

Сергей Вешкин был немного старше ее, однако уже занимал пост начальника отдела безопасности «Евросибирского холдинга», где отец Дайнеки работал финансовым директором. Выслушав просьбу, Сергей пообещал перезвонить.

Спустя несколько минут раздался звонок:

– Я договорился. Через полчаса жди меня во дворе.

Они подъехали к зданию Государственного архива. В вестибюле их ожидала невеста Сергея Вешкина – Тамара.

– Помоги. – Сергей чмокнул ее в щеку и на ходу бросил Дайнеке: – Желаю удачи.

– Подожди. Еще одна просьба. – Она протянула записку, полученную от соседки пана Стани́слава. – Пробей, пожалуйста, номера, узнай, чья машина и адрес хозяина.

– Зачем?

– Я в этой машине сумку забыла.

– Ладно, завтра все сделаю.

Уже через два часа, проведенные в удаленном закутке архива, Дайнека многое узнала о своем прапрадеде, архитекторе Бережном, о его жене и сыне, Николае Михайловиче.

Она выяснила, что Николай Бережной побывал в Венеции, в 1901 году вернулся в Москву, в дом, где жили его родители. И что одну из его картин купил знаменитый меценат Третьяков.

В декабре того же года Николай Бережной застрелился.

Дайнека ощутила болезненный укол. Казалось, что ей до того: все случилось слишком давно. И все же она сожалела о раннем уходе Николая Бережного.

Возможно, в ней проснулось то самое потаенное чувство, которое навсегда связывает людей одной крови.

Маурицио Бартолли преподавал итальянский язык на курсе, где училась Дайнека. В университете все знали историю его любви. Влюбившись с первого взгляда в русскую, он, не задумываясь, покинул Италию и воссоединился с предметом своего обожания. Теперь вместе с женой Татьяной они были счастливыми родителями троих детей.