Ю Несбё - Красношейка

«Сорок процентов завирушек выживают, — подумала она. — Я переживу эту зиму».

Пальцами она щупала снег, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Следующий удар пришелся по затылку.

«Уже недолго», — подумала Эллен. — «Я переживу эту зиму».

Харри остановился на Холменколлвейене, у дорожки, ведущей к особняку Ракели Фёуке. В лучах белого лунного света ее кожа казалась неестественно белой, почти мертвенной, и даже в полутемном салоне автомобиля Харри мог разглядеть в ее глазах усталость.

— Ну вот мы и приехали, — сказала Ракель.

— Приехали, — повторил Харри.

— Я бы пригласила тебя домой, но…

Харри рассмеялся:

— Думаю, что Олег этого не оценит.

— Олег сладко спит, я думаю, это не понравится его няне.

— Няне?

— Няня Олега — дочь одного из моих коллег по СБП. Прошу, пойми меня правильно, я просто не хочу, чтобы обо мне на работе поползли слухи.

Харри сидел, уставившись в приборную панель. По стеклу спидометра тянулась трещина, индикатор давления масла погас — видимо, перегорел предохранитель.

— Олег — твой сын?

— Да, а ты что думал?

— Ну-у. Я думал, ты говоришь о мужчине, с которым вы вместе живете.

— Каком мужчине?

Прикуриватель или вылетел, или его украли вместе с магнитолой.

— Олег родился, когда я жила в Москве, — сказала Ракель. — Мы с его отцом два года прожили вместе.

— И что случилось потом?

Она пожала плечами:

— Ничего. Просто мы друг друга разлюбили. И я вернулась в Осло.

— Так ты…

— Мать-одиночка. А ты?

— А я просто одиночка.

— До того, как тебя перевели к нам, я слышала что-то о твоей напарнице по отделу убийств.

— Эллен? Нет. Мы просто хорошо ладили. Ладим. Она все еще время от времени мне помогает.

— С чем?

— С делом, которое я веду.

— А, ну да, с делом.

Ракель снова посмотрела на часы.

— Тебе помочь открыть дверь? — спросил Харри.

Она улыбнулась, покачала головой и толкнула дверь плечом. Та, жалобно взвизгнув, распахнулась.

На склоне Холменколлена было тихо, только тихо шуршал ветер в ветвях старых елей. Ракель поставила ногу на снег.

— Спокойной ночи, Харри.

— Да, и еще один вопрос.

— Да?

— Когда я был здесь в прошлый раз, почему ты не спросила меня, зачем я ищу твоего отца? Ты только спросила, можешь ли чем-нибудь мне помочь.

— Привыкла на работе. Не хочу спрашивать о вещах, которые меня не касаются.

— Ты перестала быть любопытной?

— Я была и буду любопытной, просто не спрашиваю. Так зачем тебе был нужен мой отец?

— Я ищу бывшего легионера, с которым твой отец мог быть знаком на войне. Этот легионер купил винтовку Мерклина. Кстати, когда я говорил с твоим отцом, он вовсе не произвел впечатления желчного старика.

— Похоже, книга вернула его к жизни. Я сама удивлена.

— Может, однажды вы снова помиритесь?

— Может быть, — ответила Ракель.

Их взгляды встретились, зацепились друг за друга и уже не могли оторваться.

— Мы флиртуем? — спросила она.

— Никогда об этом не задумываюсь.

Ее смеющиеся глаза стояли перед Харри и потом, когда в Бишлете он припарковал машину в неположенном месте, вбежал в свою пустую квартиру и лег спать, не обратив внимания на мигание красного огонька автоответчика — сигнал о новом непрочтенном сообщении.

Сверре Ульсен запер за собой дверь, снял обувь и стал тихонько подниматься по лестнице. Он перешагнул скрипучую ступеньку и тут же понял, что напрасно.

— Сверре?

Мать кричала из открытой спальни.

— Да, мама?

— Где ты был?

— Просто гулял, мама. Но я уже пришел и сейчас лягу спать.

Он не слушал, что мать говорила дальше, — он примерно знал, что она может сказать, и просто пропускал ее реплики мимо ушей. Ульсен вошел в свою комнату и заперся. Наконец-то он один. Он лег на кровать, уставился в потолок и прокрутил в памяти то, что произошло. Как кино. Ульсен закрыл глаза и попытался остановить пленку, но та крутилась дальше.

Ульсен не знал, кем она была. Принц, как они и условились, встретил его на Скяуспласс и отвез на улицу, где она жила. Из автомобиля ее окна видно не было, зато они хорошо видели подъезд — как только она выйдет, они сразу заметят. Принц сказал, может, придется прождать так всю ночь, посоветовал Ульсену расслабиться, включил эту проклятую негритянскую музыку и опустил спинку кресла. Но уже через полчаса дверь подъезда открылась, и Принц сказал: «Вот она».

Сверре кинулся за ней, но не успел догнать, потому что она вынырнула из этой темной улицы, и вокруг сразу стало много народу. В какой-то момент она внезапно обернулась и посмотрела прямо на него. Ульсену сразу же показалось, что его раскусили — что она заметила биту, спрятанную под курткой. Он так испугался, что у него перекосилось лицо, но потом, когда она выбежала из магазина «Севен-элевен», страх прошел и уступил место злобе. Подробности того, что случилось под тем фонарем у реки, Ульсен помнил и не помнил одновременно. Он знал, что произошло, но что-то выпало из памяти. Как в игре, где тебе показывают только часть картинки, а ты должен угадать, что это.

Ульсен снова открыл глаза. Посмотрел на вздувшуюся штукатурку потолка. Когда он получит деньги, то вызовет наконец службу ремонта, чтобы ликвидировали эту протечку-мать столько с этим бьется. Ульсен начал думать о ремонте, но в голову лезли другие мысли. Что-то не так. На этот раз все по-другому. Не как с тем узкоглазым в «Деннис-кебаб». Эта женщина — обычная молодая норвежка. Короткие русые волосы, голубые глаза. Она могла бы быть его сестрой. Ульсен попытался повторить, что ему внушал Принц: что он боец, что это ради Дела.

Он посмотрел на фотографию, которую повесил на стену под флагом со свастикой. На фотографии рейхсфюрер СС и начальник германской полиции Генрих Гиммлер стоял на трибуне в Осло. 1941 год. Он обращался к норвежским добровольцам, принявшим присягу войск СС. Зеленая униформа. На воротнике буквы «СС». На заднем фоне — Видкун Квислинг. Гиммлер. Славная смерть 23 мая 1945 года. Самоубийство.

— Черт!

Сверре поднялся и начал беспокойно ходить туда-сюда по комнате.

Он остановился перед зеркалом у двери. Провел рукой по голове. Потом начал рыться в карманах. Черт, куда подевалась шапка? На секунду он испугался, что она сейчас лежит в снегу рядом с убитой, но потом вспомнил, что, когда он снова садился в машину Принца, шапка на нем была. Ульсен перевел дух.

От биты он избавился, как и советовал Принц. Вытер отпечатки пальцев и выбросил в Акерсельву. Сейчас надо просто затаиться и ждать, что будет дальше. Принц сказал, что позаботится обо всем, как делал раньше. Где Принц работает, Сверре не знал, но был уверен, что у него так или иначе есть хорошие связи в полиции. Ульсен разделся перед зеркалом. В лунном свете, пробивавшемся через занавески, татуировка на его коже казалась серой. Ульсен провел пальцами по железному кресту, который висел у него на шее.